ЗОСЕНЬ

В долго длящейся хорошей погоде есть что-то пугающее, суеверно-пророческое. Русский человек боязлив — навалило в саду яблок, засыпало траву сливами, уродились грибы во множестве, так он ждёт войны. Война всегда наготове, вернее, всегда идёт. А вышел в лес и обнаружил, что грибов как не было, так и нет, всё равно окажется, что война громыхает в отдалении. Впрочем, можно пока ходить в сандаликах, нюхать дрова, сохнущие в поленнице, посматривать сквозь кусты на соседей.

Чу! Завыла собака, как в ночь перед волей, и песня юдоли исполнена боли. И льётся оттуда, где вьётся просёлок, то эпидемия нагрянула в посёлок, иль средь иностранного грипала собаке костью перепало. Прозрачный воздух, день хрустальный, и всё ура — короткая, но дивная пора, мир отъезжает по манде, похожей на осенний куст, средь поля, где исчезнул колос. И фермера забытый волос блестит на чёрной борозде. Замолкли птицы, воздух пуст, гудит унылый аэробус, что обогнув наш твёрдый глобус, везёт больных в наш край осин, костры рябин печально в роще догорают, берёзы молча отряхают свой жёлтый прах, пора, пора, и лучезарны вечера. И упоительны с утра дары сельпо в моём repos. Собака воет у ворот, а лужа там же дара ждёт — в неё cуют прибор любви.

Не нужен он об эти дни.