СУЧЬЕ СЕРДЦЕ

Представим себе, что все персонажи «Собачьего сердца» прожили достаточно и попали под каток.

Преображенский, Борменталь пошли по 58-й статье, но они в медчасти, потому что умеют что-то делать, а не писали стихи и переводили с древнегреческого. Швондер загремел по лёгкой статье за растрату, но ему хуже всех. Он не может прибиться ни к кому – ни к политическим, ни к блатарям.

Зина и Дарья Петровна в другом лагере — женском, там же и секретарша Васнецова – её судьба хуже всех. У них срока малые, лет по восемь. А вот у мужчин по десятке и выше.

Швондер умирает на лесоповале. Его задавило сосной, потому что он достал своего напарника нытьём, и тот не крикнул ему, когда дерево пошло в другую сторону.

Шариков сидит за поножовщину и строит политических в бараке. Многажды битый урками, он примыкает к блатарям — не шестёркой, но и не паханом. Он отсиживает почти весь срок, но умирает глупо. Его зарезали за то, что он не сдержался и убил кошечку, которая принадлежала пахану.

Преображенский умирает естественным образом. Через пару лет к медчасти приходит начальник с предписанием сактировать и освободить Преображенского, потому что о нём вспомнило высокопоставленное лицо, у которого вновь болят почки. В руках у начальника окончательная бумажка, «броня». Но Борменталь хмуро отвечает: «Филипп Филиппович занят, он умирает».

Сам Борменталь выходит в 1954-м, и с фанерным чемоданчиком стоит на Яузском бульваре, дав прикурить бывшему капитану из «Холодного лета пятьдесят третьего».

Через год его реабилитируют, но он устраивается обычным врачом в больницу – причём паталогоанатомом. К нему два раза приходят с интересными предложениями: один раз люди в погонах из секретного НИИ, а в другой — ученики Преображенского, но он говорит, что ему и тут хорошо.

Он заслужил покой.

Дарья Петровна выживает и освобождается в том же году, что и Борменталь.

Он приезжает к ней раз в год в Тарусу. У Дарьи Петровны там дом, огород, и она дружила с одним поэтом, что жил на сто первом километре в доме по соседству.

Борменталь с Дарьей Петровной в моменты этих приездов берут две четвертинки с сургучными головками и идут на реку. Они молча курят вдвоём на берегу Оки. Говорить им не надо, они и так знают о жизни всё.