СЛАБОУМИЕ И ОТВАГА

Детство её было медленным, как слеза вдовы на кладбище. Так, кстати, плакала мать, когда приходила на могилу бабушки. Госпожа Бок давно потеряла власть над своим семейством. Унылая женщина с крыльями (маленькая девочка тогда думала, что это и есть бабушка) склонялась над каким-то кувшином, точь-в-точь таким, в какой у них дома ставили цветы. Женщина с крыльями хмурилась ― сын стал беден и слишком горд для бедного шведа. Невестка, почуя волю, оказалась сплетницей, а внучки не могли найти женихов.

Элизабет и вовсе с отвагой, граничащей со слабоумием, гоняла на отцовском мотоцикле.

Возвращаясь с кладбища в очередной раз, они услышали, что один из домов в Вазастане купил вернувшийся с Великой войны богач. Соседка видела, как они приехали на двух автомобилях. («Двух! ― представьте себе, на двух! Со всеми своими чемоданами!» ― бормотала госпожа Бок, или же ― фон Бок, как ей больше нравилось).

Новый сосед был богат, более того, он был военный лётчик. Господин Карлсон летал над Францией вместе с Рихтгофеном. Однажды храбрый швед упал на землю, но, как птица Феникс, восстал из пепла своего сгоревшего аппарата, купленного на деньги от производства деревянной мебели.

И вот он в Вазастане ― с сёстрами и приятелем.

Приятель выглядел молодо, и за глаза его звали «Малышом», а в глаза ― господин Сванте Свантессон.

Сванте пришёл вместе с господином Карлсоном на благотворительный бал Общества длинных чулок, и весь вечер не сводил глаз с одной из дочерей Боков.

Впрочем, многие дочери почтенных семейств не сводили глаз с самого Свантессона и его друга.

Карлсон же не смотрел ни на кого. Он был похож на вампира в чёрном плаще. Гордость, которой он был переполнен, лилась на пол и оставляла мокрые следы на ковровых дорожках. При этом Карлсон не снимал своего лётного шлема с очками. Отцы и матери, стоя у стен, шептались о том, что этот богатый молодой человек в шлеме ― миллионер. Говорили так же, что он держит сто миллионов крон в монетках по пять эре. Ко всем вышеизложенным его достоинствам прибавлялось самое главное: господин Карлсон был холост. Госпожа Бок, или, как она любила представляться ― фон Бок ― была похожа на арифмометр, выставленный в витрине магазина фабриканта Стурлуссона. Она просчитывала и прикидывала ― возраст, миллионы, и, как опытный бухгалтер, сочетала балансы, где в левой стороне, которая принадлежит доходам, значились бочонки с пятиэровыми монетками, а в правой шуршали кринолинами её дочери. Было бы слабоумием пренебречь ста миллионами.

Сванте Свантессон, меж тем, не отводил глаз от Гуниллы, младшей сестры Элизабет Бок, или, что лучше, Элизабет фон Бок. Он был простодушен, как кролик, который жил в доме Боков, пока Элизабет не переехала его мотоциклом. Сванте был доверчив, наивен и Элизабет хотелось дать ему пожевать пучок клевера. Но вот его друг оказался снобом, и тут Элизабет дала волю воображению, вот он увидит её на мотоцикле и растеряется, а она заедет в самую глубокую лужу и обдаст его тёмной стокгольмской водой. Господин Карлсон будет стоять, растопырив ручки, пока грязь будет стекать по его кожаному плащу.

Денежный мешок, надутый самовлюблённый пузырь, сбитый лётчик ― поделом ему.

Гунилла же была простодушна, как и Сванте, сплясала с ним несколько раз, а под конец, когда старики перестали присматривать за молодыми, они исполнили фокстрот.

Элизабет поняла, что её сестра уже влюблена, и оттого стала смотреть на Карлсона с ещё большим предубеждением. Элизабет недолюбливали за остроту ума, острый язык и особенно ― за то, что она гоняла по улицам на отцовском мотоцикле.

После бала они встречались несколько раз, и их диалоги напоминали дуэли. Невидимые шпаги высекали искры, слова сталкивались со словами и, шипя, падали на мостовую. Элизабет с отвагой бросалась в бой. Карлсон был высокомерен, он одной ногой был в небе, и Элизабет думала, что он смотрит на неё, будто из кабины аэроплана.

Они были учтивы при встречах, но как-то отец Элизабет сказал, что их сдержанные перепалки напоминают ему тот звук, с которым закаляется стальное лезвие, погружённое в студёную воду.

Внезапно Карлсон и Сванте покинули Вазастан и уехали в Христианию. Гунилла пролежала три дня отвернувшись к стене, питалась одним только песочным печеньем.

В эти дни в доме Боков (или же ― фон Боков), возник кузен девушек Юлиус, который, согласно сложным скандинавским законам о майорате, должен был вступить во владенье их небольшим домиком. Это было предрешено, как женитьба на вдове старшего брата, и прочим условностям того времени.

Но пока господин Бок, или, что лучше для брачных стратегий, ― фон Бок, был ещё жив. Он только перестал сам выезжать на своём мотоцикле, и у Элизабет началось раздолье отважных гонок по кривым улочкам.

Юлиус ухаживал за Элизабет и даже ввёл её в дом госпожи Пти Бер, своей тётушки.

И, Боже мой, что увидела она в прихожей этой богатой дамы? Шлем господина Карлсона, висевший на вешалке! Она пришла в гости с глупым Юлиусом, что держал её под руку, а на них, из кресла в гостиной, смотрел сбитый лётчик, по ночам, наверное, пересчитывавший свои сто миллионов эрэ, пересыпая монетки из одного бочонка в другой. Оказалось, что госпожа Пти Бер была родной тётушкой не только Юлиусу, но и самому Карлсону.

Пока Юлиус и Карлсон говорили о преимуществах сборной шведской мебели, а госпожа Пти Бер колебалась, дать ли им ссуду, Элизабет выращивала в себе ненависть ко всем троим. Наконец Юлиус намекнул, что большую часть денег он хотел бы получить безвозвратно как подарок к свадьбе. При этом он заявил, что попросит руки Элизабет. Но тут чаша терпения девушки иссякла, и фрекен Бок заявила, что не сможет выйти замуж за человека, который не способен поменять колесо у мотоцикла.

Юлиуса это не смутило, и он заявил, что женится на младшей из пяти сестёр, имя которой он, впрочем, забыл. Зато Элизабет показалось, что Карлсон посмотрел на неё с уважением.

Между тем в Вазастане появился ещё один человек ― Людвиг фон Боссе, который, наоборот, обычно опускал приставку к собственной фамилии. Он был лётчиком шведских ВВС, и, видимо, поэтому знал Карлсона. Молодой офицер привлёк внимание Элизабет, а на почве ненависти к снобу Карлсону они и вовсе подружились. Людвиг оказался жертвой интриг Карлсона, а ореол мученика придавал его образу известную романтичность.

Шли неделя за неделей, и на свадьбе Юлиуса она вновь столкнулась с Карлсоном.

Внезапно он пал к её ногам и зарыдал:

― Вся моя борьба с самим собой была бессмысленной! Чувства сильнее меня, и я не в силах им противостоять! Знайте, что я люблю вас больше аэропланов и денег!

Фрекен Бок собрала все свои силы и отвечала, что попытка смутить её Карлсону не удалась. Она не боится его, и не позволит человеку с предубеждениями одержать верх над её гордостью. Разрушенное счастье её сестры навсегда стало между ними. Погубленная карьера Людвига требует отмщения.

Карлсон отвечал, что Людвиг фон Боссе сам был отъявленным негодяем, транжирой и именно из-за него, насыпавшего сахар в бензопровод аэроплана, Карлсон потерпел в своё время крушение. Более того, мать фрекен Бок сама заявляла о браке ради денег, и именно поэтому он увёз Сванте в Норвегию.

Ошеломлённая фрекен Бок даже топнула ногой:

― Боже! Как позорно я поступила!.. Я, так гордившаяся своей проницательностью и так полагавшаяся на собственный здравый смысл!

На этих словах она хлопнула дверью, села на мотоцикл и исчезла, оставив Карлсона в совершенном недоумении. Опомнясь, он помчался к дому Боков (или, что уж совсем не важно ― фон Боков) и ввалился в окно (дверь была заперта). Карлсон увидел Элизабет в слезах посреди комнаты.

Они обнялись.

В этот момент влюблённые услышали звуки автомобильных клаксонов ― это к дому подъехали счастливые Сванте с Гуниллой, которые только что повенчались. На втором автомобиле везли Людвига фон Боссе ― он был уже обвенчан с беглянкой, но верёвки, спутавшие его тело, на всякий случай не стали снимать.

По лестнице спустилась мать Элизабет, раскрасневшаяся от радости, а отец вывел из сарая мотоцикл, который он украсил флёр-д-оранжем и свадебными цветами.

― Теперь он ― твой, ― только и выдохнул старый господин Бок.

Все обнялись, а Гунилла шепнула ей в ухо: «Женщина может позволить себе обращаться с мужем так, как не может обращаться с братом младшая сестра». Продолжая обдумывать смысл этой странной фразы, фрекен Бок поцеловалась с Карлсоном.

Губы у него были мягкие и пахли вареньем.

Малиновым или вишнёвым ― она так и не поняла.