ПРАЗДНИК ОРДЕНА

Орден надевал на себя только в праздничные и публичные церемониальные дни, хотя на восковом его изображении, в той же Кунсткамере находящемся, и видим на нём объяринной голубой и серебром шитый кафтан с кружевными манжетами и галстуком, но оный был на нём только единожды, во время коронования императрицы, его супруги, и то но её просьбе.

И. И. Голиков. «Статьи, заключающие в себе характеристику Петра Великого и суждения о его деятельности» (1788)

День Победы довольно давно стал в нашем Отечестве точкой, где сходятся интересы государства и народа, малой, но важной точкой соприкосновения. Поэтому речь пойдёт о символах, в которых государство сходится с частным человеком, и частный человек эту связь фиксирует винтом и булавкой. Сейчас основными частными символами праздника стали не довольно странные солдатские пилотки, которые продаются в супермаркетах. И даже не хорошая идея шествия с фотографиями предков. Мне она очень нравится, хотя я тут слышал, что появилась какая-то организация, которые всем этим делом будут управлять, и есть вероятность, что через несколько лет на это мероприятие примутся посылать по разнарядке. В своё время и первомайские демонстрации были делом радостным, а потом превратились в обязанность рабочих и служащих. Впрочем, дачные, вернее, садово-огороднические наклонности граждан всегда спасают русского человека, который может помянуть предков где угодно, и любовь его к отеческим гробам неуязвима, выживет при любой власти и в любых испытаниях.

Но настоящими символами праздника остались ордена — те, что в комоде, и те, что на немногочисленных доживших стариках.

Надо сказать, что советская наградная система тридцатых-шестидесятых годов прошлого века была если не совершенной, то очень хорошо продуманной. Она, конечно, эволюционировала, награды могли поменять места на груди, вводились новые... Однако пиджак ветерана с орденами и медалями и сейчас может служить тем, что теперь зовут Curriculum vitae. Это как паспорт и трудовая книжка, список перемещений по миру и ещё бог весть что. Иногда признание в самозванстве, кстати.

Будь я не фалеристом-любителем, а профессионалом, так написал бы большой труд о государственных системах, которые предпочитают ордена на винте, против государственных систем, где знаки отличия крепятся на булавках. Это бы и обеспечило мне хлеб на оставшиеся годы. В СССР в первой половине существования системы орденов и медалей они крепились к одежде на прочных винтах, как бы предполагая, что орденоносцы будут ползать с ними под огнем. Во второй, уже последней фазе советской наградной системы победили булавки. Неверно, кстати, думать, к примеру, что у северных корейцев всё на винтах: есть масса узнаваемых фотографий северокорейских генералов, где они покрыты орденами, как бронёй. В современной КНДР полно орденов на булавках: например, орден Свободы и Независимости, да и многие прочие имеют степени на булавках. Колодок у них нет, но это отдельная тема для исследования, ведь ордена на колодках у них всё же есть. Вот сорвать с генерала ордена, кои держатся на винтах, сложно, а вот рвать их вместе с колодками куда как сподручнее. Но это имеет очень интересное следствие. В давние времена орденоносец прикреплял свою награду намертво. А булавка позволяет перевешивать орден многократно. Я как-то спросил своего деда, отчего он не привинтил Красную Звезду, отправляясь на встречу с друзьями. Он объяснил это просто — пиджак дорогой, и вертеть дырку жалко. Этот мотив нужно помнить тем, кто уличает ветеранов в неверном наборе наград.

В сакральной эстетике важно всё: одно дело, когда ордена носятся в горизонтальную линию, а совсем другое — когда они следуют косой линии пиджака или мундира. (По моему мнению, косые линии — признак упадка).

Молчание и звон — вот что рознит формации. Одно дело, когда орденоносцы государства несут свои награды тихо и величаво, а другое — когда от них исходит звон, и награды прыгают при парадном прохождении колон по площадям. Естественно, возникли промежуточные системы, начались споры об орденских лентах, но это меня не пугает. Ещё я бы написал поэму-монографию об орденских планках, как о грозном свидетельстве растущего орденского изобилия и предвестнике недобрых перемен для империй. В двадцатых годах прошлого века возникла прекрасная идея, в рамках которой предполагалось, что на груди будет не два ордена Боевого Красного Знамени, а один, но с цифрой «2» внизу. Увы, любовь к блестящему победила. Уже потом, в поздние годы советской власти произошла орденская девальвация. А про нынешнее состояние вещей мне бы вовсе не хотелось говорить.

Более того, сейчас военные ордена прошлого распространились на любую продукцию — от печенья и конфет до школьных тетрадей, наклеек и сувениров. Они и сами, вернее, их копии превращаются в сувениры. Уменьшенными (вдвое, кажется) знаками орденов торгуют на моей памяти лет примерно двадцать — причём самыми разными. Это не так называемые фрачники (устоявшееся название официального уменьшенного знака ордена). Нет, это именно сувениры за умеренную цену, иногда вызывающие раздражение сограждан. Я смотрю на распространение орденских знаков хмуро, хоть и считаю эстетику их повсеместного изображения сомнительной. Но тут есть опасность — каждый год в народе, как проснувшийся медведь, ворочается чувство гордости и желание святого. И это желание очень легко направить на какое-то общественное порицание, а уж что мы умеем, так это порицать. Как задумаем, одно искоренить, а всё остальное — улучшить, так постоянно выходят какие-то погромы, а не посадки яблонь.

Проблема не в факте существования копии, равно как и её ношения (в нашей и мировой практике есть масса укладов, связанных с наградами, что кажутся нам непривычными — французская практика покупки орденов при награждении, ношение наград умерших родственников, что, говорят, было распространено у казаков, а также содержалось в статуте одной из медалей Российской империи). Проблема и в том, что наше Отечество — территория отчаянности и неумеренности.

С одной стороны, каждую весну осваивается какое-то огромное количество средств на производство символов, а с другой — внутри нации просыпается желание наказать кого-то за недостаточное уважение к сакральному. К примеру, тот же орден Отечественной войны обоих степеней — им награждали и после войны, (мне известен по крайней мере один случай казуального награждения за спасение урожая), потом юбилейные награждения — начиная с 1965, и почти семь с половиной миллионов согласно указу Президиума Верховного Совета в 1985 — почти все дожившие — именно как дожившие, а не в знак конкретных подвигов. Согласно Указу 11 марта 1985 орденом Отечественной войны I степени награждались Герои Советского Союза, полные кавалеры «Славы», инвалиды войны, генералитет (весь, вне зависимости от званий на войне) и «лица, принимавшие непосредственное участие в Великой Отечественной войне в составе действующей армии, партизанских формирований или в подполье, получивших ранения в боях, награждённых в период Великой Отечественной войны орденами СССР либо медалями «За отвагу», Ушакова, «За боевые заслуги», Нахимова, «Партизану Отечественной войны». Вторая же степень полагалась «лицам, принимавших непосредственное участие в Великой Отечественной войне в составе действующей армии, партизанских формированиях или в подполье, если они не подлежат награждению орденом Отечественной войны I степени в соответствии с настоящим Указом».

Эмблематика этого ордена стала составной частью плакатов, огромного количества рельефных изображений. (Я сам ходил с наградными часами, доставшимися в наследство от деда, которому их вручили в 1975 году с изображением ордена Отечественной войны). Но с начала девяностых она присутствует везде — от могил, памятников, элементов декора улиц, накладные и гравированные изображения ордена появились на часах и фляжках. Орден Отечественной войны (в уменьшенном виде) я видел на десятках типов значков, начиная с того времени, когда стал ходить в школу. При этом незаконное ношение настоящих орденов справедливо осуждается нашим законодательством. Да, скорбно скажу, что в середине тех же девяностых на блошином рынке в Штутгарте на барахолке я видел орден «Красной звезды» за скромную цену в двадцать дойч-марок — кажется, блок сигарет стоил больше.

Для культа наградной системы не нужно изобилия, а необходима справедливость.

Нет, многие ветераны, которых я знал, по-детски радовались всяким безумным орденам и медалям общественных организаций и партий и гордо носили вместе с честными «отвагами» и «звёздочками». Со временем эти старики, когда-то знавшие все правила ношения наград, стали путаться в этом порядке. Никто не посмеет кинуть в них за это камень.

Изобилие металла не порождает справедливости.

Она где-то в ином месте — за семейным столом, среди общей памяти детей и на дачных грядках.

(ряженые)

Всё меньше и меньше стариков выходит погреться на улице Девятого мая. Сперва их было много – полстраны, затем всё меньше и меньше, они были уже не буйные, а благостные.

Наконец среди них появились ряженые. Конечно, и раньше были ловкие мошенники в военной форме, увешанные ворованными или купленными орденами. Нам про них рассказывали в детективных романах и приключенческих фильмах. Но я говорю о другом явлении: о том, когда прошло много лет, фронтовики состарились, и появились самозванцы особой породы. При этом самозванцы, выдающие себя за ветеранов Афганистана и Чечни выглядят ровно на возраст участника событий. Отчаянные самозванцы, выдающие себя за участников Отечественной войны куда моложе. Случаются среди них откровенные жулики с поддельными документами, что выбивают себе бесплатные квартиры и льготы.

Но речь не о них, а о людях с фантастическими наградами, что выходят в праздничный день посидеть в скверике, и греются в лучах самого главного государственного праздника. В Ролссии всего два объединяющих праздника – Новый год да День Победы. Под праздник вышло так, что я прочитал об мифической женщине с двумя золотыми звёздами. Казус этой женщины по фамилии Гриняева с её Военно-народным советом мне вообще очень интересен, но тут тему нужно сузить. Ничего хорошего в ряженых нет (хотя мы рассматриваем здесь не обычных мошенников, а хтоническое народное сознание, которое прорывается к нам через городских сумасшедших. Но интересно, что советская эстетика и советские награды начисто перешибают по силе весь двадцатилетний российский опыт.

Жизнь этих пожилых людей не густа, они обделены счастьем, и возможность попользоваться хоть на полдня общественной любовью, пересиливает опасность разоблачения.

Во дворе моего детства был один городской сумасшедший. Он был увешан бумажными орденами. Дело в том, что в советское время рядом с логотипом газеты изображали: «Правда» — два ордена Ленина и орден Октябрьской революции, газета «Труд» — орден Трудового Красного знамени, «Красная звезда», помимо одноимённого ордена, ордена Ленина, Октябрьской революции и Боевого Красного знамени. Вот эти-то вырезанные из газет ордена сумасшедший человек и цеплял себе на грудь при помощи булавок.

Современные ряженые ходят в настоящих орденах — увы, доступнх и недорогих.

Меж тем, грудь с советскими орденами и медалями – практически второй паспорт.

Внимательному человеку видны в нём все подчистки и фальшивые записи. Это сейчас наградная система пришла в совершенное расстройство, а тогда была устроена довольно жёстко. Ныне же по улицам бродит довольно много «конных водолазов» с невероятными медалями, частными орденами, да ещё и в немыслимых казачьих лампасах. А лет тридцать назад такого самозванца либо побили бы, либо сдали бы в поликлинику для опытов.

Итак, возникает соблазн обвинить старика на лавочке в самозванстве, а нет для человека воевавшего горше обиды. Возникает мотив общественной травли – народных дружин, проверяющих орденские книжки. Вот этого никак нельзя допустить.

Люди последнего военного призыва родились в 1927 году, и сейчас дожившим 86 лет. Надо, кстати, помнить, что воевать закончили 3 сентября 1945 года, а вовсе не 9 мая. И двенадцать тысяч советских граждан, между прочим, погибли в войне с Японией.

Многие ушли на фронт, приписав себе год-два, воевали в партизанских отрядах (среди пионеров-героев большинство тринадцати-четырнадцатилетних). Медаль «За оборону Ленинграда» вручали не только солдатам, но и гражданским лицам – тем же подросткам, работавшим в госпиталях и на фабриках. Пятнадцать тысяч таких награждений – из полутора миллионов людей с такой медалью.

Награждение этой и прочими «оборонными» медалями автоматически влекло за собой награждение медалями юбилейными. А юбилейной медалью «50 лет победы» стали награждать и всех тех, кто проработал во время войны хотя бы полгода; и тех, кто прожил в блокадном Ленинграде не меньше четырёх месяцев; а так же малолетних узников концлагерей. Вопрос о том, сколько лет самому молодому ветерану, на самом деле очень сложный. Лет семьдесят – семьдесят пять, наверное.

Таких примерно миллион, а стариков старше восьмидесяти пяти, говорят, двести тысяч.

Поэтому не надо торопиться обвинять старика с медалями, что он выглядит моложе, чем вы думали. Его «виной» может быть здоровый образ жизни и эта разница в годах.

Но я даже не об этом хочу сказать — советская наградная система мне представляется наиболее совершенной.

Она и сейчас совершенна, хотя пережила два удара — первым ударом был хрущёвский волюнтаризм с раздачей звёзд будто леденцов детям. вания Героя Советского Союза для Насера, маршала Мухаммеду Амера и бен Белле (Фидель Кастро был всё-таки интуитивно принятым народом героем), ордена Суворова первой степени были зачем-то удостоены эфиопский император Хайле Селассие II (1959), король Камбоджи с сыном Сиануком (1956). Хрущёв был вообще человек порывистый — как давал, так и брал: с генерала Серова он оборвал все звёздочки, а также отобрал полководческие ордена у организаторов депортатации народов.

Второй удар по советской наградной системе нанесли юбилейные награждения начала восьмидесятых. Но система-то была довольно прочная, не та, что ныне.

Грамотно развешенный иконостас вызывал уважение эстетическое у людей, вовсе не знакомых с деталями. Но, как сказано выше, ещё это был паспорт, который носился на груди.Мы можем узнать многое даже по старой фотографии неизвестного человека, а то и узнать его имя.

Однако я против того, чтобы этот паспорт проверяли у живых стариков какие-то молодые люди, как нам теперь советуют.

Порядок ношения всех этих медалей чётко расписан по старшинству, хотя иногда и менялся. В итоге всё круглое стали носить на левой стороне груди, а всё «звездообразное» — на правой. Казалось бы, старики затвердили эти правила, но они могут быть одиноки, а память ослабла. Бывают быть и иные причины – дед мой в восемьдесят пять лет был довольно бодр и собирался на встречу выпускников. Я спросил его, отчего он не привинтил орден Красной Звезды, надев другие. «Они – на булавках, — ответил он. – А для «звёздочки» нужно в пиджаке вертеть дырку. Дорог мне этот пиджак, вряд ли я уже захочу покупать новый». Итак, не стоит строго относится к правилам развеса.

Можно и вовсе не всматриваться в награды и значки, пересчитывать морщины и седины.

В конце концов, лучше улыбнуться ряженому, чем обидеть старика, гордящегося своим честным латунным иконостасом.

Один человек стал обижаться за выражение «латунный иконостас». За ветеранов часто нынче обижаются, это делает людей представителями самих ветеранов, уполномоченными, так сказать.

Меж тем, это происходит от незнания реалий: основной медальный ряд (за исключением старших наград вроде медали «За отвагу» и «За боевые заслуги», изготовленных из серебра, и кое-каких других, был латунный — и медали за оборону, и за взятие, и большая часть юбилейных.

Ничего в том зазорного нет. Ну а не очень старых людей с заслуженными медалями немало — вот вам снимок, довольно известный, кстати.

(«взятие» и «освобождение»)

Не так давно ТАСС опубликовал сообщение пресс-службы Западного военного округа: «Отдельный гвардейский салютный дивизион имени маршала артиллерии Владимира Михалкина Западного военного округа 13 апреля в 22:00 мск произведет праздничный артиллерийский салют в Москве в ознаменование 75-й годовщины освобождения города Вены от немецко-фашистских захватчиков». Салют этот, впрочем, тут же отменили из-за эпидемии.

Но перед нами интересная трансформация «взятия» Вены в её «освобождение». Вообще говоря, чувство стиля — это отличительное свойство империй. Оно было везде — от геральдики и наград до энциклопедических формулировок «русский писатель, русский советский писатель и советский писатель». А с медалями времён той войны была очень интересная история. «Медаль за город Будапешт», которая светилась на груди безымянного солдата из стихотворения Исаковского, была именно медалью «За взятие Будапешта». Венгрия была союзницей Германии, а историю с падением Хорти и приходом к власти Салаши для простоты можно опустить. Берлин, Вену, Будапешт, Кёнигсберг именно «взяли», а вот Прагу, Варшаву и Белград – «освободили». В Приказе Верховного Главнокомандующего от 17 января 1945 года № 223 и вовсе значилась формулировка «овладели» — «овладели столицей союзной нам Польши городом Варшава – важнейшим стратегическим узлом обороны немцев на реке Висла»1. Обыватель часто путался в «географических» медалях, оттого возникла легенда о существовании медали за Бухарест. «Освобождение» происходило ещё и в случае содействия национальных вооружённых формирований, союзных РККА, но главным источником формулировки был политический акцент. Хорошая цитата по этому поводу есть в романе Константина Симонова «Последнее лето» (третьей части эпопеи «Живые и мёртвые»). Там журналист Гурский (которого скоро убьют), заикаясь, говорит важную вещь:

«— Логика событий п-последнего времени подсказывает, что в Берлине, если только нас не уп-предят наши с-союзники, что н-нежелательно, исходя из п-послевоенных соображений.

— Послевоенные соображения! — усмехнулся Синцов. — Не рано ли о них?

— П-почему рано? Когда п-послевоенные с-соображения возникают п-после войны, это п-поздно. Они д-должны возникать во время войны и оп-пределять собой длину п-паузы между двумя войнами, этой и с-следующей. А те соображения, к-которые будут возникать уже п-после этой войны, п-перед с-следующей, б-будут называться уже не п-послевоенными, а п-предвоенными сооб-бражениями. К с-сожалению, с исторической точки зрения, это именно т-так.

— А ну вас к чёрту с вашей исторической точкой зрения!

— С-согласен. Но к-куда её д-деть? Если она с-существует и ни в з-зуб ногой? Как сказал Маяковский по д-другому п-поводу. Ут-топить её в водке, что ли? К сожалению, не сп-пособен, даже п-после литра на д-двоих. История вообще вещь для в-веселья мало об-борудованная, как говорил т-тот же М-маяковский. Говорю вам это с г-грустью, как историк по п-призванию»2.

Отношение к Австрии, которой вовсе никакой тогда не было, а была провинция Österreich Третьего Рейха, было особым, хотя она была оккупирована была как Германия — тоже зонально, а Вена разделена на сектора, как Берлин. Впрочем, особое отношение возникло мгновенно, и австрийский гербовый орёл одно время держал в лапах серп и молот. Но не то что в пятидесятые (союзная оккупация закончилась в 1955 году), но и в позднем застое в официальной советской риторике никакого «освобождения Вены» быть не могло. Мне, впрочем, показывали отрывной календарь 1985 года – там эта стилистика уже нарушилась, и начали дуть ветры перемен.

Сейчас чувство политического стиля утеряно.