ПОПУЛЯРНОСТЬ.BIZ
Время вздорожало до того, что скоро начнут ночь превращать в день, ибо уже чувствуется потребность в такой удвоенной жизни. <…> Скоро мы будем видеть друг друга по проволоке на расстоянии сотен и тысяч верст!.. <…> И мы несёмся сломя голову вперед и вперед, оглушенные грохотом и треском чудовищных машин, одуревшие от этой бешеной скачки, с раздражёнными нервами, извращёнными вкусами и тысячами новых болезней...
Александр Кyприн. «Moлох»
В те уже забытые времена, когда интернет приходил в дом по телефону, а пыльная коробка модема говорила под столом «иууу-плюх-плюх», популярность в Сети напоминала славу внутри тайных сообществ. Мы были молоды, сорокалетние казались стариками, а деньги — ещё недостаточной ценностью.
Потом пришли нормальные социальные сети, а главным критерием и объяснением происходящего остаются финансовые потоки. Один мудрый человек тех времён говорил: «Если тебе что-то непонятно, то наблюдай за движением финансовых потоков. Они дают представление о серьёзности намерений, о скорости жизни, предоставляют возможность отличить подлинное безумие и отчаяние от наигранного. Перед тобой, казалось бы, настоящий сумасшедший, но вдруг замечаешь, что ассигнаций он в камин не бросает, а аккуратно сваливает на пол подальше от огня».
Так и в социальных сетях всё проверялось разными деньгами – большими и малыми. Эти сети были сначала бесплатными, и введение платных аккаунтов казалось удивительной революцией. Люди помнили те времена, когда главной валютой Сети было пиво, приносимое смотрителю узла, как древнему лесному богу, и вдруг мир поделился на платных пользователей и прочих нищебродов. Они начали острить про то, что бесплатных будут расстреливать платные, и это будет входить в пакет услуг. Френд – френда, брат – брата, сестра – сестру. Но это были шуточки в мире, где вместо крови был пока клюквенный сок.
Тогда казалось, что в бесплатный аккаунт пишутся другие вещи, нежели в платный. Совсем иные: в бесплатном журнале мысли казались дешёвыми, а вот оплаченном, с какими-то украшениями и новыми опциями даже банальности приобретали особый смысл. К тому же, если за право голоса были уплачены деньги, человек ощущал дополнительный стимул к речи. Так у отдыхающего в пансионате, аппетит просыпается от воспоминания, что за завтрак, обед и ужин уже заплатил.
Но всё оказалось не так. Рассказывают историю про всесоюзного старосту Михаила Калинина, что сто лет назад спросил старых заслуженных рабочих, стали ли они лучше работать при Советской власти. И те отвечали ему, что они на то и старые заслуженные рабочие, что всегда работают хорошо. Вне зависимости от власти на дворе.
Я тогда ратовал за уменьшение количества читателей. Великое счастье, когда ты интересен лишь немногим. Сколько нам друзей нужно? Человек двадцать живых, тёплых. Среди них двое пьяниц. Трое зануд. Пять красивых женщин, из них четыре — твои бывшие. Один ученик, не всё же в Бендера играть. Много не надо — это же не деньги, а друзья, которые в нужный момент пронесут тебя мимо дома твоего врага.
Однажды, редкая в нашей компании своей прагматичностью барышня говорила о своей будущей жизни. Разговор ветвился. Вокруг шумело застолье.
– Ты напишешь о войне, а потом? – спросила она. – Вот ты напишешь об играх и о еде, а потом?.. Потом, когда ты всё напишешь?
– Потом я умру, – ответил я просто.
Всё не вечно. Но умирают не только люди. Падёж происходит и среди мелких сайтов, и среди крупных сетевых проектов, всего интереснее – жизнь и смерть огромных сетевых объединений, которые, как и всякие человеческие объединения имеют свои характеристические времена и подчиняются законам термодинамики. Поэтому, так или иначе, все они падут как царства, исчезнут в тайных пещерах, как кубик Рубика, растворятся в мировом океане как спирт «Рояль» и польская «Амаретовка» — инь и ян напитков прежних времён. Прежние сообщества канут в полуподвальное полуподполье, как канули бесчисленные чаты, форумы и блоги, — чтобы дать место другим, таким же бесчисленным. Причины бывают разные как распад любой компании: женился-развёлся, поделили друзей, сменили страну, работу, место жительства. Причин множество, как количество квантованных состояний: есть компьютер на работе, есть дома, нет и там и там, не стало времени на службе, перевелось оно и в семейном кругу, кончились-завелись деньги, дети и любовницы с любовниками. Причина одна — мир текуч и непостоянен.
Иногда компании пытаются удерживать. Я представлял себе, как вдруг Живой журнал (а тогда он был главной и бесплатной социальной сетью) начнёт брать деньги за хостинг этих тысяч микросайтов, которые ещё не называли блогами. Контингент постепенно изменится, а некоторые компании вывалятся целиком, потому что исчезнут бесплатные люди, их цементирующие.
Чем-то это похоже на встречи по интересам, например, банные компании. Вдруг оказывается, что одни опустились, и у них денег нет вовсе, другие поднялись и парят высоко. Горные орлы с перьями, что вымазаны в нефти и алюминии согласны заплатить за всех. Но встречи лет через десять-двадцать всё равно изменяются, приходят новые люди и исчезают в зимней темноте прежние. Эй, старички, вы тоже это заметили? Не к первокурсницам же я обращаюсь. Тогда литература меня уже занимала больше, чем разговоры о характеристической функции с давними друзьями, то есть о том, какой статистике подчиняются жители социальных сетей – Ферми-Дирака или Бозе-Эйнштейна.
Жизнь оказалась куда интереснее: социальные сети взяли курс на бесплатное пользование, черпая финансы из рекламы. А тогда всё варилось внутри: Живой Журнал оказался хорош тем, что был сублимированной жизнью, лишённой воды, концентрированной и расфасованной, с внутренними ритуалами: «отфренживанием-зафренживанием», «забаниванием-разбаниванием». Участники сублимированной жизни срочно придумывали формирующие ритуалы. Это оказалось безумно интересно: например, появился «глаз», то есть опция просмотра тех, кто читал твои записи в публичном дневнике. Пройдёт год или два, и она, эта опция, протухнет, подмигивание этого глаза забудется, а у участников останется только память о поджатых губах разных пуристов. Живой Журнал оброс системой внутренних рейтингов, и многие его участники стали меряться количеством регистрированных читателей, а также количеством комментариев в записях. Интуитивно они следовали фразе Наполеона (хоть, может, он и не первый её выдумал): «Dieu est toujours pour les gros bataillons», то есть «Бог всегда на стороне больших батальонов».
Была даже своя служба знакомств – «лыжный краш», что-то вроде игры в бутылочку. Причём в первом её варианте было замечательное предисловие, и очень жаль, что оно исчезло. Так говорилось примерно следующее – «Дети мои, все вы выросли, начали зарабатывать деньги и даже жить отдельно от родителей. Вы можете, конечно, долго ломаться и заниматься уговорами, но есть способ заявить прямо о том, вы хотите». Появилось множество социальных технологий, к примеру, отметить всех отметивших, как при обмене военнопленными. Или дружить, будто награждать за заслуги, в тайне надеясь на взаимный политес. Какой-то неизвестный человек стремительно вышел в лидеры, добавляя в друзья без счёта и питаясь ответной дружбой. Только самые стойкие формировали свой список исходя из удобства чтения.
Потом, когда прогрессивное большинство переехало в Фейсбук, оказалось, что все эти технологии – ничто по сравнению с миром больших чисел других социальных сетей. Красотка с надутыми губами собирала миллион подписчиков. Скрытая и открытая реклама в социальных сетях стала нормой, а когда-то даже простая торговля старыми вещами казалась неэтичной. Теперь-то отчего не продать друзей, оптом и в розницу? Да и друзья ли они? Экономика победила – как всегда, потому что те батальоны популярности, что образовывались вокруг наполеонов первых социальных сетей, оказались вовсе не такими большими. Новые рейтинги стали выстраиваться пресловутой рукой рынка. Это называется – взросление.
А что будет потом? Потом мы все умрём. Даже те, кого заморозят в надежде, любви и дорогих криокамерах родственники. Перед этим, правда, будут выпиты моря вина, родятся дети, будут съедены пуды соли и преломлены тысячи хлебов. Люди поменяют привычки, сойдутся и разойдутся снова. Это модель того, что с нами будет. Распадётся какое-то, пусть самое большое и прочное, банное сообщество, но, конечно, народ не перестанет мыться.
Хотя это всё совершенно не важно, потому что после зимы неминуемо придёт весна – отворяй ворота.
И будет нам всем счастье.