ПЕЩЕРА

Когда раздались выстрелы, Карлсон сразу спрятался в пещеру. Даже здешняя сырость была синонимом безопасности.

Пещера всегда успокаивала его. Он быстро забрался в гамак и заставил себя читать Шпенглера. Карлсон всегда читал Шпенглера в момент волнения. Впрочем, в состоянии безмятежности он тоже его читал.

Перебирая листы «Заката Европы», будто чётки, он прислушался. Кажется, тихо. Но вдруг вдали грохнули ещё три выстрела. Поэтому Карлсон вздрогнул и чуть не порвал несколько страниц. Снаружи происходило что-то страшное, и не было сил выйти и выяснить – что.

Воцарилась тишина, и Карлсон снова долго слушал её. Потом он всё же вылез из пещеры и стал осматривать остров.

Вид привычной местности был ужасен. Вокруг лежали тела его знакомых, мёртвые страшные тела. Все были убиты. И Мумми-мама, и Мумми-папа, и Снифф, и фрекен Снорк – кровь запеклась на её глупой чёлке. Рядом с мёртвым Хемулем лежал гигантский кляссер с марками, изрешеченный дробью.

Карлсон сделал круг и прокрался обратно в пещеру и тут же, на пороге, остолбенел.

Он был уже не один.

— Это ты, малыш Снусмумрик? Почему у тебя в руках ружьё?

— Учитель, зачем ты спрашиваешь? Ты ведь меня всему научил. И это твоё ружьё, ну не твоё, но как бы твоё. Сам же говорил, что это общество прогнило, и надо его очистить.

— Я тебя этому не учил! – взвизгнул Карлсон, но, мгновенно успокоившись, поправил очки. – И ты же всегда был левый! Ты же не любил налоговых инспекторов, шлагбаумы и жизнь по расписанию. В моё время ты был бы хиппи.

— Но теперь не твоё время, — резонно ответил Снусмумрик. – В твоё время сказали, что каждый имеет право на пятнадцать минут славы, но не сказали, как получить этот паёк. Но это в твоё время этот сумасшедший японец говорил, что для этого нужно сжечь какой-нибудь храм. Правда, ему, кажется, отрубили голову. Храм – не мой метод, пришлось начать с ближних. Зато теперь весь мир будет прислушиваться к моим словам, чтобы я не промычал. Потому что никто не помнит архитекторов, но все помнят, кто сжёг это глупое идеалистическое здание. Вот так, учитель.

— Я тебе не учитель!

— А книги, которые ты мне пересказывал? А прелый запах упадка, который исходит от их страниц? Идея о том, что Солнце катится за горизонт, а Европа – в тартарары? Или в татары? Не помню, впрочем. А мысль о том, что каждые две тысячи лет в этот мир должна прийти дикая сила и очистить его?

— Это старая теория, и я от неё почти отказался. Всё равно: почему ты убил этих, милых, бестолковых и симпатичных? Малыш, почему ты не убивал хаттифнатов, к примеру?

Этот вопрос поставил собеседника врасплох.

— Хаттифнаты… Они, в конце концов, эмигранты. Точно! Что ж ты раньше не намекнул? Теперь-то поздно.

Они оба услышали вой сирен на полицейских катерах.

— Как они добрались так быстро, — пробормотал Карлсон.

— Я им сам позвонил, — просто ответил малыш Снусмумрик. – Это часть плана. Они ведь не могут убить меня: ещё одно доказательство упадка. Время моего триумфа, твоего, кстати, тоже. И твоей книги.

Кстати, дай мне её почитать, у меня сейчас будет много свободного времени.