НОСТАЛЬГИЯ.SU

Не Брежнева тело, а юность мою
Вы мокрой землёй закидали.


Всеволод Емелин

В Сети я очень люблю сообщества, связанные с материальной культурой прошлого. У меня трепетное отношение к разделу «Маленькие хитрости» в журнале «Наука и жизнь». Мне интересны способы починки старых телевизоров на лампах и заправка шариковых ручек. Но тут кроется опасность: ты можешь заявиться к незнакомым людям, а там — дом престарелых. Нужно быть аккуратным, чтобы не смахнуть с чужой тумбочки таблетки и тонометр. Но как раз первое открытие, которое сделает человек, решившись на этот визит, что среди жителей ностальгии.su не так уж много дряхлых людей.

Не так давно я увидел удивительную по примечательности картинку. Под заголовком «Награда для тех, кто не забыл свою родину – Союз Советских Социалистических республик!» был изображён значок с гербом посередине. Лавровые листья были перевиты лентами со словами «Рождённому в СССР» и датами «1921-1991». Эта стилизация, впрочем, нередка и то и дело всплывает в Сети.

Тут я сделаю отступление, и объясню вам, что лежит в основе изображения. И не всякий фалерист распознает в ней награду, а это меж тем, именно награда и есть. Только это не значок для ношения на груди, а огромный (величиной с лист писчей бумаги) знак для организаций, что в юбилейном 1972 году перевыполнили социалистические обязательства. Им награждались и воинские части – причём в какой-то украинской дивизии он до сих пор значится в списке наград. Не знаю, создалась ли устойчивая традиция привинчивания куда-то этого знака (для знамени он велик, приделать к вывеске – жалко)1. (Награждения советских коллективов орденами вообще удивительная тема, но так я никогда не дойду до главного).

Внимательный человек, всмотревшись в даты под пафосным текстом, вдруг понимает, что что-то там не так. Понял и я, что это знак для людей, которые забыли год рождения жены, которой они клянутся в любви. Ну, то есть, люди забыли о своём первородстве и декабре 1922 года. И после указания на то, как и когда родилось исчезнувшее государство, стал похож на хулигана, что притащился к старым большевикам с подшивкой «Огонька» за 1987 год. Попадали стаканы и подушки, выскочил катетер, упали костыли: «Можно быть и менее оскорбительным!» — «С первых уст идёт правда. А ваша кривда вылезет вам же. Зачем пришёл?» — «А ты там был???» — «А ты, Вован, не забыл своё первородство?» — «Як таких козлів земля носить які ссср будуть грязю обливать за його рахунок лікувася, вчився, робив, і ще будеш ти мразь грязю поливать та ти його тоді вобще не дойстойний» — «Душеёбы антисоветские чё вы в группе делаете? Идите очко подлижите тем кто развалил эту сверхдержаву. СССР МОЯ РОДИНА»…

Но я обнаружил, что имею право на иронию: там оказались не старики, а сплошь моё поколение. Люди не такие уж старые, но зубами державшиеся за прошлое.

Это всё довольно печально, потому что я оказался троллем, а это были всё сплошь не очень умные, раздражительные и высокомерные люди. Не надо объяснить, чем кончается история, когда неумный человек пытается унизить свинью — про это есть английская поговорка. Впрочем, если вы думаете, что сетевые жители из противоположного лагеря лучше, то вы ошибаетесь. Все мы одной крови, и ты, и я, дорогой читатель.

Мы все живём в наших небольших пузырях общения. И там мы всегда чем-то недовольны, кого-то раздражает один современный образ, кого-то другой, кто-то говорит неприличности в адрес Государя, а все чужие фразы кажутся простым хамством. Не говоря уж о том, как ругаются на русском языке армяне и азербайджанцы, живущие в Ростове и Воронеже.

Если человек заподозрит покушение на святое, единственное, что осталось смыслом его, в общем-то, не очень насыщенной жизни – на аморфное воспоминание, то он тоже выступит в понятном стиле. Ведь прошлое всегда идеально. В «Колымских рассказах» Варлама Шаламова есть один, который называется «Сухим пайком», и откуда многажды цитируется такое место: «Человек счастлив своим умением забывать. Память всегда готова забыть плохое и помнить только хорошее»2.

Ностальгия не только в наше время быстрых перемен имеет много смыслов. Первый сосредоточен в дружеской и внутренней исторической ценности – некоторые предметы, которые сохраняет память, исчезли из жизни. А в момент приступа ностальгии они сгущаются из небытия, как привидения. Конечно, сейчас уже написан ворох монографий в жанре социальной антропологии, но групповая ностальгия в социальных сетях – не осмысление прошлого, а материал для антрополога. Причём доступность «говорения буквами» сейчас есть у двух поколений – тех, кто помнит прошлое, и тех, кто его конструирует.

Красивые иностранные слова обладают особой магией, особенно если их немного сложно произносить. То есть не настолько сложно, что ты сам запинаешься, а чтобы было понятно, что ты давно это слово употребляешь, направо и налево, а вы, дураки, слышите его редко. Вас в приличный дом-то без такого слова пускать нельзя. Среди прочих, я люблю слово «ресентимент». Это слово нам, как кошку в форточку, вбросил Ницше: «Восстание рабов в морали начинается с того, что ressentiment сам становится творческим и порождает ценности…»3, и последние слова тут очень важные. Из унижения (настоящего или мнимого) рождается целая система образов. Когда-то это была «Россия, которую мы потеряли», теперь есть «Лихие, но возвышенные девяностые», но ярче всего горит звезда «Небесного СССР». В Сети люди стачивают клавиши в боях за него, да что там, Сеть набита музыкой и песнями, похожими на письмо-молитву Ваньки Жукова: «Дедушка, миленький, забери меня в СССР». Вот, к примеру, песня Любови Рыбкиной «Верните меня в СССР» (У человека моего возраста её название, правда, сразу ассоциируется с «Отпустите меня в Гималаи» в исполнении Маши Распутиной). Важно, что в этом и во многих других примерах в СССР должна вернуть некая неведомая сила, это перемещение безвольное, будто путешествие Феи Убивающего Домика. Вот они, советские Гималаи-Гималаи, а я маленький такой. Прощай, Канзас, мы летим.

Так вот, нарратив у Рыбкиной следующий:

Где жизнь людей была светлей
Где не боялись отпускать
Детей без взрослых погулять

Где мы любили и мечтали
И все друг друга уважали
Ключи под ковриком хранили
Мы не боялись мы просто жили

То есть «любили и мечтали», хранили ключи под ковриком», «не боялись, а просто жили»>, и наконец:

Где скромность гордость вызывала
А доброта границ не знала
Где мы бесплатно все учились
И по профессии трудились.

Есть вариант исполнения с певицей в кокошнике, которая поёт всё это высоким чистым голосом.

Следующая песня, почти однояйцевая, извините, с первой, — на стихи Светланы Чеколаевой:

А мне б назад туда, в СССР,
Где листиков нарвал, и ты – богатый.
И пионер – ребятам всем пример,
И елка в комнате, обмотанная ватой.
Шары стеклянные, фольга и мишура,
И «Оливье» в традициях советских,
И холодец, и черная икра,
И в гости все друг к другу, по-соседски.
Катание на санках, красный нос,
В подарках – шоколад и мандарины,
И самый настоящий Дед Мороз,
И конфетти, и ленты серпантина.
Цветной, недавно купленный «Рекорд»,
Мелькают на экране чьи-то лица,
И «Прага» — самый вкусный в мире торт,
И маме с папой лишь едва за тридцать.
В пакетах треугольных молоко,
И красный Первомай, и флаги реют,
И кажется, все просто и легко,
И люди все ж немножечко добрее.
Скрипят опять качели во дворе,
Все пьют морковный сок. А я – томатный.
Нет ничего дороже на земле
Мгновений тех, что не вернуть обратно!
Но в прошлое давно закрыта дверь,
Мой детский смех вдали разносит эхо…

То есть: шоколад и мандарины, холодец и чёрная икра, салат «Оливье», торт «Прага», молоко в треугольных пакетах, морковный и томатный сок (вообще образ «Небесного СССР» чаще всего гастрономический и похож на витрину магазина «Продукты», хотя там есть телевизор «Рекорд», Первомай и флаги, и наконец:

Хочу назад, в родной СССР,
Где было все для счастья Человека!

Иллюстрируя упомянутый тут лозунг, в одном из анекдотов советского времени учительница произносит: «Девиз нашего государства — всё на благо человека, всё во имя человека»4. Вовочка тут же тянет руку: «Я даже знаю фамилию этого человека».

А вот ещё третья песня авторства Михаила Белоусова (исследователю нужно помнить, что официальных публикаций нет, это всё сетевая выкладка, неизвестно кем выверенная (скорее всего не выверенная вовсе, будто Есенин, переписанный в тетрадку):

Давай проблемы, на потом, давай сегодня, о хорошем,
О нашем детстве, золотом, оно осталось, в веке прошлом.
С cистёр и братьев, взяв в пример, мы также дружбой, дорожили,
А всё же здорово мы жили, во времена, СССР!

На кормушки к людям, летели птицы, у прохожих были, добрее лица,
Жили по-соседски, друг друга слыша, люди для людей были ближе.
Как же мы хоккей и футбол любили, Интернета не было – клюшки были,
Вот поистине годы, золотые, или просто мы, молодые.

Но, почему-то, в пору ту, грибов в лесу, было навалом,
И даже рыба, на пруду, и лучше, и крупней клевала.
А на полях росли цветы, и по три дня, гулялись свадьбы,
А девушки носили платья, как символ женской красоты.

И в них они казались, милее и легче, может потому вас любили крепче,
Да, сегодня платья не в моде скажут, но это всё равно было наше.
В те года среди молодых и старых, мы себя не мыслили без гитары,
Память и любимых друзей в наследство, каждому оставило, детство...

(Орфография сохранена)

То есть: в лесах было много грибов, рыба клевала лучше, на полях росли цветы, девушки носили платья, [а не вот это вот всё – В. Б.] птицы у кормушек, везде играли на гитаре. Интересен именно список: в само советское время этот набор удовольствий отражался другими анекдотами. К примеру: «Учительница в застойные времена рассказывает об устройстве СССР, и Вовочка плачет. Когда его спрашивают, что случилось, он отвечает: “Я хочу жить в СССР”». Наконец, припев:

Сестёр и братьев, взяв в пример, мы также дружбой, дорожили,
А все же, здорово мы жили, во времена, СССР!

На кормушки к людям, летели птицы, у прохожих были, добрее лица,
Жили по-соседски, друг друга слыша, люди, для людей, были ближе.
В те года среди молодых и старых, мы себя не мыслили без гитары,
Память и любимых друзей в наследство, каждому оставило, детство...

Вот ещё стихи, можно сказать, «переменного авторства», потому что в Сети они существуют под десятками имён – например «Аллая Душа (2007)» или «Февральская А. И.» или, что трогательно «Розалинда». Ну, нам не впервой видеть, как люди выдают такие стихи за свои, нашёлся к шарику горшок, и произошла гибель автора.

Я хочу вернуться в детство:
На чуть-чуть, на полчаса.
В старый дом войти, согреться
И послушать голоса.

Голоса, что не звучали
В моей жизни много лет.
Голоса без нот печали...
Где найти такой билет?

Где найти билет до детства,
Где купить любой ценой?
Я отдам любые средства,
Я хочу туда, домой.

Я хочу, хочу вернуться,
Чтоб начать сначала путь,
Чтоб воскреснуть и очнуться...
Боже, сделай что-нибудь.

Почему, кстати, этот тип ностальгии не по «Небесному СССР»? А потому что он противоречит самой эстетике того идеала, который сформулирован в великом (без преувеличения) рассказе Аркадия Гайдара «Горячий камень», где пионеры (зачёркнуто) дети нашли в пересечённой местности артефакт, который позволяет начать жизнь сначала. Они долго думали, что с ним делать, и, в конце концов, пришли к старому революционеру. Тот оказался молодцом и отвечал им: «Подите прочь, дураки, я весь в шрамах, вы мне ещё желаете, что ли? Или хотите, чтобы я отказался от моих идеалов, а ведь все силы мои отданы самому главному в мире: борьбе за освобождение человечества!» (Это не он сказал, но всё равно). «Никто пути пройденного у нас не отберёт!» — это опять не он, но всё так, и машет пионерам рукой: «А ну, идите уроки учить!» Ну, не важно, так сказал или иначе, но всё равно грубо и смачно. И был, в общем, прав.

Я бы сразу снял претензии к силлаботонике. Вообще, наивная поэзия — не объект для издёвки, а индикатор, потому что она проговаривается о важных общественных состояниях. Понятно, что в этих текстах разное качество выделки. Когда человек пишет (и поёт):

Где мы бесплатно все учились
И по профессии трудились.

— это всё-таки тот уровень, когда слишком велико хтоническое начало. Но тут говорит не поэзия, а интенция, голос глубинного народа. Неизвестно, сколько лет авторам: что до биографии Любови Рыбкиной, то мы знаем, что она работает в банке, а Светлана Чеколаева родилась в 1982 году. Устав в поисках, я решил, что всё равно, чьими устами говорит этот глубинный народ. Русская литература знает довольно много стихотворений о ностальгии — от «Свободен путь под Фермопилами» Иванова до Бродского, который перебирает не милые вкусы мороженого и запах новогодних мандаринов, а довольно унылые детали позднего СССР – «хмурые леса стоят в своей рванине». Небесный СССР существует, только не для Набокова, конечно, и не для Бродского (у них «Небесная Россия»), а для тех самых сетевых сообществ ностальгического типа.

Всё это хорошо обсуждать, имея реперную точку в виде стихов Александра Галича, который ставит вопрос внутри советского времени: да вообще ли была эта досоветская Русь на Руси:

Эта — с щедрыми нивами,
Эта — в пене сирени,
Где родятся счастливыми
И отходят в смиреньи.
Где как лебеди девицы,
Где под ласковым небом
Каждый с каждый поделится
Божьим словом и хлебом.
…Листья падают с деревца
В безмятежные воды,
И звенят, как метелица,
Над землей хороводы.
А за прялкой беседы
На крыльце полосатом,
Старики-домоседы,
Знай, дымят самосадом.
Осень в золото набрана,
Как икона в оклад…
Значит, все это наврано,
Лишь бы в рифму да в лад?!
Чтоб, как птицы на дереве,
Затихали в грозу.
Чтоб не знали, но верили
И роняли слезу.

Но, надо понимать, что у Галича это именно «Чтоб не знали, но верили» в цикле «На реках Вавилонских» (Русские Плачи), и тут происходит обнажение приёма как мечты (немного пафосное):

Будь и в тленьи живой,
Чтоб хоть в сердце, как в Китеже,
Слышать благовест твой!..

Обо всём этом можно говорить бесконечно, правда, заложив в память, как закладку другие стихи – Геннадия Шпаликова. Почувствуйте, как говорится, разницу:

По несчастью или к счастью,
Истина проста:
Никогда не возвращайся
В прежние места.
Даже если пепелище
Выглядит вполне,
Не найти того, что ищем,
Ни тебе, ни мне.
Путешествие в обратно
Я бы запретил,
Я прошу тебя, как брата,
Душу не мути.
А не то рвану по следу —
Кто меня вернёт? —
И на валенках уеду
В сорок пятый год.
В сорок пятом угадаю,
Там, где — боже мой! —
Будет мама молодая
И отец живой.

Что до идеального образа прошлого, то есть известная поэма Юрия Нестеренко5:

Ах, какая была держава!
Ах, какие в ней люди были!
Как торжественно-величаво
Звуки гимна над миром плыли!
Ах, как были открыты лица,
Как наполнены светом взгляды!
Как красива была столица!
Как величественны парады!
Проходя триумфальным маршем,
Безупречно красивым строем,
Молодежь присягала старшим,
Закаленным в боях героям.
Не деляги и прохиндеи
Попадали у нас в кумиры...
Ибо в людях жила – идея!
Жажда быть в авангарде мира!
Что же было такого злого
В том, что мы понимали твердо,
Что «товарищ» – не просто слово,
И звучит это слово гордо?
В том, что были одним народом,
Крепко спаянным общей верой,
Что достоинства – не доходом,
А иной измеряли мерой?
В том, что пошлости на потребу
Не топили в грязи искусство?
Что мальчишек манило небо?
Что у девушек были чувства?
Ах, насколько все нынче гаже,
хуже, ниже и даже реже:
Пусть мелодия гимна – та же,
Но порыв и идея – где же?
И всего нестерпимей горе
В невозможности примирений.
Не с утратою территорий,
Но с потерею поколений!
Как ни пыжатся эти рожи,
Разве место при них надежде?
Ах, как все это непохоже
На страну, что мы знали прежде!
Что была молода, крылата,
Силы множила год за годом,
Где народ уважал солдата,
И гордился солдат народом.
Ту, где светлыми были дали,
Ту, где были чисты просторы...
А какое кино снимали
Наши лучшие режиссеры!
А какие звенели песни!
Как от них расправлялись плечи!
Как под них мы шагали вместе
Ранним утром заре навстречу!
Эти песни – о главном в жизни:
О свободе, мечте, полете,
О любви к дорогой отчизне,
О труде, что всегда в почете,
И о девушках, что цветами
Расцветают под солнцем мая,
И о ждущей нас дома маме,
И о с детства знакомом крае,
И о чести, и об отваге,
И о верном, надежном друге...
И алели над нами флаги
С черной свастикой в белом круге.

2008

Итак, мы понимаем, что на эту тему написано множество стихов-деклараций, вплоть до куда более совершенных — песни группы «Ундервуд» «Очень хочется в Советский Союз» или «У меня было самое лучшее детство» Антона Лирника.

Этот канон дробится не по возрастам его производителей, а по возрасту потребителей. Всё от того, что ностальгия свойственна всем — это имманентное свойство человека. У одних ностальгия по семидесятым, у других — по девяностым, и уже появились те, кто вздыхает о начале нашего века. Есть две природы ностальгии (это ведь почти религиозное чувство): одни плачут по утерянному раю детства, другие конструируют себе рай прошлого из того, что им рассказали. Без рая грустно, а с его светлым образом — веселее. При этом конструировать рай из подручных материалов и палок могут и шестидесятилетние, и молодые люди. Он как вера в Спасителя: для неё вовсе не обязательно ходить вместе с Ним по пустыне. А конструировать всегда есть из чего: вкладыши «Турбо», волк, ловящий яйца, смерть робота Вертера и миелофон, который не научились правильно писать даже адепты старого фильма. Если ты знаешь кодовые слова, ты «свой» вне зависимости от возраста и жизненного опыта, ведь социальные сети устроены так, что им совершенно не нужно «точно попадать» в паспортные данные. Они работают по площадям, точно так же, как РСЗО «Град». Можно играть на том, что мы с тобой одной крови — ты и я, а можно работать в рамках общины свидетелей Небесного СССР, так что послушник может быть 2012 года рождения, но ему показали волка с яйцами на эмуляторе, и он «свой» по отношению к разновозрастной группе. Годных деталей сотни, потому что в самые ужасные времена в самых несчастливых странах всё же большинство людей ходят на ногах, а не на руках, не каждый день едят соплеменников, то и дело сочиняют стихи, а матери любят детей, эти дети катаются на каруселях — и тому подобное.

Обязателен сам мотив перечисления того, что трава была зеленее, сахар слаще, соль солонее, а вода — мокрее. Высказывание всегда построено на каталогизации позитивных объектов, очень редко в оппозиции к негативным «не было интернета, но были хоккейные клюшки», иначе говоря, это всегда глагол «было», погружающий в прошлое, ставящий непреодолимую границу между этим и современной ощущаемой реальностью и затем — обязательно список. Поэтому важен набор объектов ностальгии, её номенклатура. Между прочим, это всегда именно частный быт, а не нумерация строек коммунизма и перечень прорытых каналов. Сделав опись этих объектов, мы многое сможем понять в этом образе «Небесного СССР». Кстати, претензии «всё это было не так», «отчего в этих списках игрушек нет очередей, парткомов, субботников, квартирного вопроса» – в этом случае неосновательны. Конечно, речь не идёт об отсутствии в списке путешествий за границу, ведь и сейчас-то глубинный народ не очень ездит туда. Нет, имеется в виду список бытовых неудобств и утеснений, которые переживал глубинный народ в то время, и которые вызывают в нём нутряную ненависть и недоверие к начальству. И на это требование нужно отвечать просто: мечта априори находится вне реальности, тьмы низких истин нам дороже сентиментальный наш обман.

Ностальгия эта вовсе не политическая, а как в стихах Александра Городницкого «Ностальгия — тоска не по дому, а тоска по себе самому». Более того, это эгоистическое чувство любви к своей молодости, просто молодости, не обязательно в советское время. Тут уместен анекдот о разрывности объекта — про человека, устроившегося пожарным, который говорит, что на службе всё прекрасно, форма красивая, девушки млеют, но начнётся пожар, прямо хоть увольняйся. И ностальгия как раз пример такого разрыва, фильтрации всего того, что идёт в жизни в неразрывном виде, общим пакетом.

Это мечта о заново обретённой жизни. Но только буддисты проживают множество своих судьб последовательно, а в случае осознанной ностальгии людям хочется вечного существования внутри Дня сурка.

Но что интересно, так это то, что с течением времени реальность исчезает.

Среди странных цитат, кочующих по Сети, есть масса, приписываемых Леониду Ильичу Брежневу. Например: «Как война Вторая мировая не походила на Империалистическую, так и Холодная совершенно не похожа на Великую Отечественную. И ведётся она не в окопах и не ударами танковых клиньев, а подло и исподтишка, по-бабьи — слухами и ударами в спину». Причём источники упираются в книгу «Квинт Лициний» (читать не стал). Это какой-то цикл про попаданцев Михаила Королюка «Спасти СССР». Да что нам быть в печали, после исчезающих в полдень теней и «Плана Даллеса».

Но даже в простых случаях разговоры с непроверенными собеседниками опасны: в одном из этих ностальгических сообществ, на которые я подписан, как-то вывесили фотографию якобы «Командирских» часов. Я был (по обыкновению) не очень трезв и оттого позволил себе комментарий.

Не то, чтобы я хотел открыть тайну (она невелика): разведчики не ходят с часами «По заказу Главного разведывательного управления» (ещё и потому, что он не ГРУ СССР, как было написано на циферблате, а содержится при Генеральном штабе Вооружённых сил), да они и не хвастаются гербами КГБ на фляжках и ножах. Слова «Смерть шпионам» не могут быть написаны на часах, сделанных по заказу военной разведки (Смерш — это конкурирующая организация — военная контрразведка, и уж в ГРУ её точно недолюбливали, к тому же она расформирована в 1946 году. Лозунг, ставший именем, остался только в военных романах, хороших и плохих). Часы «Командирские» делал Чистопольский завод (он тут не маркирован, потому что циферблат сделан каким-то сумасшедшим кооператором в конце восьмидесятых и начале девяностых). Все советские, да и любые нормальные часы несут марку производителя, к тому же у часов на фотографии абсолютно «гражданский» вид, как и сами часы, а уж поверьте, я командирские часы носил, и все они были с водозащитой, со светящимися стрелками и. т д. Никакие командирские часы не позволяли себе такого крепления из говна и палок. Это именно дешёвая подделка — для американского туриста, что уже купил ушанку с солдатской кокардой и присматривается ещё к одному сувениру.

Всякий советский гражданин (особенно мальчики) увидели бы подлог, а вот для продажи иностранцу самое оно, Поэтому такие часы советские ещё граждане наблюдали в товарных количествах на лотках в Перестройку.

Итак, я изложил всё это кратко.

Ностальгирующие люди зарычали в ярости, один из них, администратор, так и сказал: «Не надо умничать!». Дескать, имеется в виду, что вообще все советские часы – хорошие, одна странная женщина даже стала говорить, что часы – настоящие, командирские, а вот циферблат, может, и кооперативный.

Нет, новости для меня тут не было: я невысокого мнения об уме своих сограждан, но как настоящий интернационалист, считаю, что всё человечество такое. Да и механизм этой эмоции давно описал поэт Емелин: «Не Брежнева тело, а юность мою вы мокрой землёй закидали», а я специально вынес это в эпиграф.

Человек готов любить не исчезнувшую страну (это хоть понятно), а странные предметы, точь-в-точь, как анекдотический ёжик, приближающийся к кактусу.

Хотя нет, удивление всё же есть – чему, чему я был свидетель, и ценность этого свидетельства стала невысока. Всё потому что люди преобразуют мироздание так, что мне за ними не угнаться. Божья роса течёт по его щекам, и не мне её вытирать.

Свидетель не нужен.

 


    посещений 264