НЕЛОВКАЯ ФРАЗА
Муза не та девка, которую всегда снасильничать можно. Она кого хочет, того и полюбит.
Михайло Ломоносов
В нашей прекрасной стране на фоне очень сложных процессов в литературе и изменения её статуса, возникло множество литературных курсов и школ. Очень часто, особенно обжившиеся в разных сетевых сообществах молодые писатели, (или не очень молодые писатели), начинают учить других ремеслу.
В частности, практической стилистике. Это предмет мистический, и учитель в какой-то момент может решить, что он твёрдо знает как надо.
Особенно, если он – писатель и давно не претерпевал общественной хулы.
Чаще всего такой учитель всматривается в непривычно звучащие фразы, и облегчённо вздыхает: посмотрите, как тут коряво написано, и, стало быть, коготок увяз – всей птичке пропасть. Дрянь книга.
Я хотел бы всех предупредить, что это очень рискованный подход. В своё время много издевались над «овальным столом круглой формы» из «Преступления и наказания».
Писатель Довлатов потом писал, что Достоевский имел право на этот овальный стол, а другие люди объясняли, что если стол раздвинуть, так будет овальный, но не в этом дело.
Меня всегда интересовали яростные споры вокруг выражений «кивнул головой», «нажал на курок» и многих других, как бы неловких, фраз.
— «Кивнул головой»! Боже мой! Здесь написано: «Кивнул головой!» — о чем ещё можно говорить с таким автором?!» — кричат эти люди с облегчением, потому что думают, что объяснение найдено. Имеется в виду, что ничем другим кивнуть невозможно (это не так). Но ответить им можно лермонтовским «Из-под куста мне ландыш серебристый приветливо кивает головой»1. Бунин пишет в «Тёмных аллеях»: «Она кивнула головой и стала надевать перчатки»2. Так говорит и Зощенко: «Он молча кивнул головой. И я стал задавать ему вопросы, извинившись, что вмешиваюсь в его интимную жизнь»3 — и это он не имитирует речь низов, нет, — Зощенко так складывает свою великую книгу «Перед восходом солнца». А вот перевод Томаса Манна: «Довольно-таки романтический обычай, – заметил на это штатский. – Я сказал бы даже сентиментально-фанатический, – на что Иоахим гордо и радостно кивнул головой»4. Или «Фиеста» Хемингуэя: «Баск, прислонившись к моим коленям, указал горлышком меха на город и подмигнул нам. Потом кивнул головой»5. То же самое в «Аэлите» Толстого: «Лось засмеялся, кивнул головой, — согласен»6. У Заходера это есть тоже самое в его «Винни-Пухе». И уж говорят про Владимира Сорокина, как про тонкого стилиста, а в его «Манарге» читаем: «Уже! – кивнул головой толстяк. – Оказывается, Сталин расстрелял Бабеля за то, что тот переспал с женой шефа его службы безопасности»7.
В этот момент учителя-стилиста охватывает оторопь. С одной стороны, он — традиционный нормативный стилист, и должен уважать традиционную отечественную иерархию: «Пушкин не мог писать плохие стихи, Тургенев — гений пейзажа, Набоков — мастер языка» и тому подобные клейма.
А теперь надо либо признать, что иерархия нарушается, а кого-то нужно лишить почётного звания. Или же нужно решить, что «и так можно».
Как правило, нормативный стилист находит третий путь. Он говорит, что Лермонтову можно, а тебе, имярек, нельзя, потому что ты не Лермонтов, и при этом начинает злиться.
Литературными учителями придуманы сотни всяких правил — о том, что не должно быть одинаковых слов на одной и той же странице, о том, что надо писать только короткими предложениями без деепричастных оборотов, о том, что должно происходить на странице, соответствующей золотому сечению от объёма книги, — и тому подобное.
Это всё от человеческой глупости.
Чаще всего нормативному стилисту и так плохо. Он не может сформулировать содержательное высказывание по поводу прочитанной книги и хватается за спасительную соломинку: круглый стол овальной формы или кивок головы. Да и дальше первой страницы ему обычно тяжело продвинуться. Довершает путь ментора то, что у него возникает клака, что хвалит его и поддакивает ему.
Эти люди и вовсе не имеют сил прислушаться к музыке слов и верят кумиру на слово.
В какой-то момент такой человек действительно начинает верить, что он понимает тайны стиля. А это всё те же требования начинать слова в абзаце с разных букв и проч., и проч.
При мне несколько раз такие учителя-стилисты приступали к показательному редактированию своих современников, и приводило это к результатам нелепым и ужасным. Утешаться можно только тем, что и Ломоносов, и Платонов тоже погибли бы под их рукой. Нет, писать нужно, думая над всяким словом, что там – над каждой запятой. Смотреть в словари, наконец.
Что, скажут мне, все писатели неподсудны и не делают ошибок?
Вовсе нет, делают, и очень плохо, что институт редактуры рухнул прежде обрушения института сочинительства. Нужно писать и переписывать, а теперь у нас тексты уходят в народ, что называется, «с колёс».
Но литература такая вещь, что в ней всё нераздельно: сюжет, стиль и синтаксис. Магия текста заключается в том, что правил нет. Всё неочевидно, и при всех необходимых стараниях, только если захочет Господь, слова соединятся в музыку, и читатель ступит в прекрасный и яростный мир чужого воображения.
Кивнув головой или нет – дело десятое.