КУКЛА

…Изъяли кукол, ибо они гипертрофируют материнское чувство, и заменили их куклами, имеющими целевое назначение: например, толстыми и страшными попами, которые должны были возбуждать в детях антирелигиозные чувства. Пожилые теоретики эти были самоуверенны. Их не беспокоило, что девочки в детских садах укачивали и укладывали спать и мыли в ванночках безобразных священников, движимые слепым и неистребимым материнским инстинктом.

Евгений Шварц. Дневники (1929)

Это история про то, что у достоверного знания есть предел. То есть наше желание узнать «как там было на самом деле» или «а не врут ли мне» сталкивается с природными ограничениями. (Тут должна была быть цитата «Смирись, гордый человек!» которая годится ко всем моим рассуждениям, но я припасу её для другого случая).

Куклы, даже если взять детские их разновидности, стали общим местом в литературе. От них жди беды или, в лучшем случае, каких-нибудь неожиданных перемен, что тоже не всегда приятно.

Известно множество историй про кукол. Мы помним куклу-манекен, сбежавшую из витрины и прыгнувшую в серый автомобиль Александра Грина, нам открыта пасть Щелкунчика, сидит в колбе кукла Стивена Кинга, и всё доказывает, что без кукол как символов нет нашей жизни. Ну и литературы, конечно. Но при этом есть несколько историй про настоящих кукол, что впали в литературу, будто свалившись с подоконника. Так была написана сказка «Три толстяка» (на куклу на окне смотрела одна девочка, и ради неё сочинён текст про куклу и другую девочку, уже с именем будущей жены). Среди этих историй наособицу стоит «Кукла Кафки».

Я очень давно интересуюсь мотивационными историями повышенной духовности. «Руки Дюрера», «Цветы Маяковского», «Пенициллин Флеминга», «Вопрос Эйнштейна», «Розы Пиросмани», «Апельсины Вознесенского».

Сюжет с куклой Кафки довольно хорошо известен. У него есть несколько вариантов, но все они сводятся к тому, что знаменитый (после смерти) писатель встречает в берлинском парке девочку, которая потеряла куклу. Что девочка делает одна в парке, где её родители, и почему она в тот раз не потеряла учебник по квантовой физике — непонятно. Кафка назначает девочке встречу на следующий день, и они с упорством, достойным лучшего применения, ищут куклу. На третий день (тут вступает в свои права сказочный зачин) Кафка снова встречает девочку, но теперь у него в руках письмо от куклы. В нём говорится: «Пожалуйста, не плачь. Я отправилась в путешествие посмотреть мир. Напишу о своих приключениях». Тут современный читатель вспоминает о садовом гноме имени Амели.

Теперь при каждой встрече Кафка читает девочке новые письма от куклы, а когда ему приходит пора уехать в Прагу (в Вену — неважно, а в некоторых версиях писателю приходится сразу умереть от туберкулёза), то он дарит собеседнице новую куклу. Разглядывая подарок, она справедливо замечает, что эта кукла вовсе не похожа на ту, что была раньше. Но Кафка вручает ей новое письмо от куклы, полное дзена: «Мои путешествия изменили меня».

Но это не конец истории: «Много лет спустя взрослая девочка нашла внутри куклы письмо». Фольклор добавляет восхитительную деталь: «Однажды она достала ту самую куклу из дальнего угла шкафа. Держа её в руках, девушка внезапно услышала, что внутри игрушки что-то тихо постукивает. Она разобрала свою куклу на детали и увидела невероятное…» Тут, конечно, интересен мотив потрошения, но, может, Кафка запихал письмо через рот или как иначе – не знаю. Разные куклы бывают, кто бы сомневался, но не мы. В послании, подписанном теперь самим Кафкой, говорится: «Всё, что ты любишь, скорее всего потеряется, но в конце концов любовь вернётся другим способом». Ну, казалось бы, обычная мотивационная история, но нет.

Дело в том, что тут редкий случай широко популярного сюжета. Так сказать, идея, овладевшая массами. Многие авторы говорят, что она фиксируется в мемуарах Доры Диамант, последней возлюбленной Кафки, которые увидели свет в 1948 году. Там тонкость – то ли их записали с её слов, то ли как-то иначе. Диамант была женщиной, как говорится, трудной судьбы, и под конец жизни сильно болела. Я сам эти воспоминания не читал, они у нас, сдаётся, и не переводились. Но, судя по пересказам, там есть этот пассаж: «Когда мы были в Берлине, Кафка часто ходил в парк Штеглицер. Я иногда ходила с ним. Однажды мы встретили маленькую девочку, которая плакала и, казалось, была в отчаянии. Мы поговорили с девочкой. Франц спросил её о ее горе, и мы узнали, что она потеряла свою куклу. Он тут же придумывает правдоподобную историю, чтобы объяснить это исчезновение: “Ваша кукла просто собирается в путешествие, я знаю, что она прислала тебе письмо». Маленькая девочка немного подозрительна: “Оно у тебя с собой?” “Нет, я оставил его дома, но я принесу его тебе завтра”. Залюбопытствовавшая девочка уже наполовину забыла о своем горе, и Франц немедленно вернулся домой писать письмо.

Он подошел к своей работе со всей серьезностью, как будто речь шла о создании произведения. Он был в том же напряженном состоянии, в каком он был всякий раз, когда садился за письменный стол, писал ли письмо или открытку. Кроме того, это была настоящая работа, такая же необходимая, как и другие, потому что ребенка нужно было уберечь от разочарования и во что бы то ни стало действительно удовлетворить. Таким образом, ложь должна была быть преобразована в правду правдой вымысла. На следующий день он отнес письмо девочке, которая ждала его в парке. Так как малышка не умела читать, он прочитал ей письмо вслух. В нём кукла заявила, что ей надоело постоянно жить в одной семье, выразила пожелание перемены обстановки, словом, хотела на время расстаться с очень любимой девочкой. Она обещала писать каждый день — и Кафка действительно каждый день писал письмо, рассказывая о новых приключениях, которые очень быстро развивались в соответствии с особым ритмом жизни марионеток. Через несколько дней ребенок забыл о реальной утрате своей игрушки и думал только о вымысле, предложенном взамен. Каждую фразу романа Франц написал так подробно и с таким юмором, что положение куклы стало вполне понятным: кукла выросла, пошла в школу, познакомилась с другими людьми. Она неоднократно уверяла ребенка в своей любви, намекая на сложности своей жизни, другие обязанности и другие интересы, которые на данный момент мешали ей возобновить их совместную жизнь. Попросив подумать об этом, девочку приготовили к неизбежной жертве.

Игра длилась не менее трех недель. Франц ужаснулся при мысли о том, как он собирается её закончить. Ибо этот конец должен был быть настоящим концом, то есть он должен был дать возможность порядку заменить беспорядок, вызванный потерей игрушки. Он долго искал и, наконец, решил отдать куклу замуж. Сначала он очень подробно описал молодого человека, помолвку, приготовления к свадьбе, затем дом молодоженов: “Вы сами увидите, что в будущем нам придется воздержаться от встреч”. Франц разрешил детский конфликт с помощью искусства, с помощью самых эффективных средств, которые он лично имел, чтобы навести порядок в мире»1. Эта же история с некоторыми изменениями рассказывается и в других источниках2. Суть в том, что есть как минимум три книги, которые построены на сюжете с игрушечным человеком, написанные в этом веке — «Кафка и путешествующая кукла», «Кукла Кафки» и «Письма куклы». Разумеется, я их все тоже не читал, да и не очень собираюсь.

Но более того, эта история проникла и в популярные биографии писателя (концы уводят нас всё к тем же мемуарам). То есть всякие «Цветы Маяковского» произрастают на розово-фиолетовых сайтах о любви, а вот «Кукла Кафки» вполне себе культурный феномен.

Думаете, я написал всё это только для того, чтобы потешить своё (и ваше) самолюбие: «Вот, дескать, во что простые люди верят, экие дураки!» Вовсе нет.

Я говорю о гораздо более важном: методе исследования мироздания частным человеком. Те, кто глумится над жертвами «Службы безопасности Сбербанка» моей жалости не заслуживают. Их тоже разводят, просто в случае с телефонными мошенниками некоторые люди успевают среагировать на предупредительные слова-маркеры. В нашем случае слов и обстоятельств, тревожно мигающих пытливому уму, несколько: одиночество девочки и готовность приходить к незнакомцу в парк раз за разом. Возвышенные слова в духе «Не вари куклу в молоке матери её» сильнее всего указывают на пошлый фольклор повышенной духовности. Всё оттого, что обыватель всегда потребляет пошлость вёдрами. Ложечками её жрут только эстеты.

Наконец, странная записка внутри куклы. Тема с таким посланием, кстати, есть в хорошем фильме «Летят журавли»: главный герой дарит возлюбленной белочку с запиской в корзинке, которую (записку, разумеется), прочитают только после его смерти. Посмертное письмо – это вообще надежда всех историй повышенной духовности, потому что обыватель очень любит, когда всем всё рассказали. Литература же начинается в тот момент, когда нужно думать самому. Впрочем, и взрослая жизнь тоже так начинается.

Нам с тобой, дорогой читатель, легко объявить эту историю фейком – просто по её органолептическим свойствам. Однако, в отличие от телефонных мошенников, с которыми нужно как можно быстрее прервать разговор, перед нами упражнение на познание. И оно говорит: вовсе не обязательно, что эта история выдумана. Возможно, в её основе нечто подлинное. Мы обнаруживаем, что все свидетельства упираются в воспоминания одной женщины. Да, она последние годы была не в себе (и вообще много пережила), но не факт что она выдумала всё.

Надо остановиться. Люди старой закалки, советские аристократы, обезьянничавшие аристократов русских, в такой момент говорили: «Сомнительная история», и поджимали губы, в чём проявлялось некоторое мужество. Обыватель хочет, чтобы в финале всё стало ясно: что случилось на перевале Дятлова, кто написал «Тихий Дон», и зачем убили Есенина. А тут перед нами разворачивается сюжет, который на определённом шаге нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть. И в этом жестокость жизни по отношению к обывателю. Ведь как раз ему (как я считаю), хочется владеть истиной в последней инстанции. Никаких продолжений спора ему не надо, ему нужна окончательная бумажка, да такая, чтоб — броня. Если обыватель обладает безвариантным знанием, то ему кажется, что он приобщён к кругу избранных, и, к тому же, он лучше прочих, ещё колеблющихся и находящихся внутри спора. Окончательное знание превращается в дубинку, которой можно молотить по головам окружающих, производя не только звук, но и ощущение собственного превосходства.

А в случае с куклой мы ничего никогда не выясним.

Живите так.