ДВИЖЕНИЕ СВЕТИЛ

Вы, однако ж, предполагаете, что земля вечно течёт в пространстве, совершая свой путь вокруг солнца: как же могла б она нестись в пространстве, если б не была пуста в середине и не уподоблялась воздушному шару?..

Осип Сенковский. «Сентиментальное путешествие на гору Этну»

Есть такая знаменитая фотография Мерлин Монро, когда она держит на коленях толстый том «Улисса» и, судя по соотношению страниц, подбирается к монологу Молли Блум1.

Я такие изображения не очень люблю: в них заключена простая манипуляция. Манипуляция заключена в том, что у обывателя есть набор стереотипов: красивая блондинка обязательно должна быть глупа, тигр кровожаден, кабинетный учёный чужд экстремальных видов спорта. Ну это и ставит на поток производство изображений красивой девушки, рисующей интеграл на чёрной доске, тигра в обнимку с козлом и профессора на дельтаплане.

Но частным случаем этой фабрики стала другая манипуляция. В прежние времена у журналистов была такая забава: поймать какую-нибудь светскую даму и начать ей задавать вопросы про синхрофазотроны и спрашивать, помнит ли она сюжет того же «Улисса».

То есть обывателю предлагали схему мироздания, в которой люди, живущие комфортнее, едящие и пьющие сытнее и вкуснее оказывались такими же тупыми, как он. Нечто справедливое в этой схеме было. Я давно не люблю фразу «если ты такой умный, то отчего ты такой бедный?» Казалось бы, это фраза должна ставить на место унылого нытика, который много читал, да мало делал. Но полевые исследования говорят, что среди богатых людей довольно много туповатых, а то и вовсе глупых, а большинство интересных своих умом людей оказываются небогатыми. Нет, это не оправдывает лени и пошлой растраты собственного таланта, но всё же.

Однако вернёмся к журналистам, которые приставали к светским дамам с вопросами о том, ответы на которые (как им казалось) должен знать приличный человек.

Но светские дамы были сварливы и могли треснуть чем-нибудь тяжёлым, оттого журналисты переключились на более лёгкую добычу.

Отчего-то такой добычей оказались жёны футболистов.

На короткое время звездой таких материалов стала одна такая жена, которая в телевизионном интервью затруднилась с ответами на вопросы о мироздании.

Спрашивали её о движении звёзд, вернее, звезды: Земля вращается ли вокруг Солнца, или же – наоборот. Наверное, если бы её спросили о движении светских звёзд или эстрадных, она чувствовала бы себя увереннее, но тут журналист её явно подначивал.

Как-то, впрочем, сразу забыли, что это интервью было частью фильма о конкурсах красоты. При этом конкурс красоты «Миссис Россия», который выиграла жена футболиста, позиционировал свою деятельность как «выявление самой активной, образованной, духовно развитой и красивой женщины-матери».

Журналист в интервью был озабочен несколько иной (нежели, чем публика) целью — он подводил зрителя к мысли, что корона купленная, а не собственно к IQ этой женщины. Так это или нет, не мне судить. Одно дело — упрекать человека в недостаточных знаниях, а другое дело журить за предполагаемую покупку короны, будто тех современных казаков, что прикупают себе непонятных и невероятных медалей.

Но эта история подводит нас к путанице в голове обывателя, когда разговор заходит о некоторой норме общеобразовательных знаний.

Есть такой старый анекдот, который я читал ещё в книге «Физики шутят», изданной в середине шестидесятых годов прошлого века, то есть в ту эпоху, когда никто не мог и помыслить, что тот самый обыватель будет таскать Google в кармане:

— Никак не могу найти себе помощника, — пожаловался однажды Эдисон Эйнштейну. — Каждый день заходят молодые люди, но ни один не подходит.

— А как вы определяете их пригодность? — поинтересовался Эйнштейн.

Эдисон показал ему листок с вопросами.

— Кто на них ответит, тот и станет моим помощником.

«Сколько миль от Нью-Йорка до Чикаго?» — прочел Эйнштейн и ответил: «Нужно заглянуть в железнодорожный справочник». «Из чего делают нержавеющую сталь?» — «Об этом можно узнать в справочнике по металловедению…»

Пробежав глазами остальные вопросы, Эйнштейн сказал:

— Не дожидаясь отказа, свою кандидатуру снимаю сам.

Есть особый феномен разговоров об образовании, где понятие «эрудиция» мешается с «образованием». А то и вовсе с «умом», что никуда не годится.

Эрудиция – это ведь такой пинг-понг, когда у человека выскакивает натренированный ответ на типовой (или не слишком типовой) вопрос. Я и сам столкнулся с вопросом в ЕГЭ «В каком году Толстому была объявлена анафема» и замер, как сороконожка, которую спросили с какой ноги ей ходить. Дело в том, что персональной анафемы в русской Церкви давно нет, люди помнят что-то смутное из рассказа писателя Куприна, и я даже написал про это главу в книге о Толстом. Но как это поместить в квадратик, в котором надо поставить галочку?

Цивилизация формализует напор движений мячика пинг-понга, заставляя отвечать на «поэт» — «Пушкин», а «птица» – «курица». Вот это – эрудиция, просто уровни её разные. Один знает про Пушкина, другой — про то, что экспонента не меняется при дифференцировании. Третий помнит, кто сказал, что «деньги не пахнут». Но все они могут оказаться адептами Плоской Земли, и при этом спорить с верящими в шарообразность, не умеющими привести контраргумент. А не умеют любители глобуса ответить, потому что их вера в шарообразность – лишь следствие привычки.

Иногда возникает разговор о том, что вот проклятые министры порушили всё великое дело, что десятилетиями строила Советская власть, а до неё годами слагала Великая Империя. Как начнут закрывать какой-нибудь институт, ставший теперь университетом, так я это и слышу. И вполне вменяемые люди начинают говорить, как это всё ужасно. Спору нет, мне любые институции, существующие за свой счёт, жалко, но, по-моему, у нас страшное перепроизводство людей с высшим образованием. И этого самого образования — страшное перепроизводство.

В какой-то мере это воспроизводство ситуации последних десятилетий Советской власти, которые я застал. Тогда все эти приборостроительные институты производили огромное количество инженеров, которые ровно так же, как и современная офисная плесень, сидели в своих институтах. Здания институтов давно превратились в офисные центры, сидят в них дети своих отцов, отличаются тем, что пьют не дефицитный напиток «Летний», как прежде, а доят какие-то непонятные кофейные автоматы. Причём миллионы людей в той, старой системе образования, подпадали под позицию «окончил МАИ по специальности “художественная самодеятельность”».

Надо оговориться (потому что большинство людей — идиоты), что дело, конечно, не в том, что всех доцентов с кандидатами нужно выгнать на поля, потому что там картофель загнивает, а в том, что эмоции мешаются с какой-то важной чертой окружающего мира.

Так всегда бывает, когда речь заходит о поисках персонального предназначения.

Очень легко говорить об образовании вообще, а вот честно признаться себе, что ты не готов передать в вагоне-ресторане соль — сложно. Девушка попросила, ты хвать солонку — а она пустая. И вот она поворачивается к другому столику, а ты сидишь как дурак. С дипломом2.

Однако, вернувшись к публичному невежеству, глумиться тут нечего – все и всегда сталкиваются с границей собственного знания, хотя эти границы у всех разные.

Я как-то оговорился – пару лет назад написал в одной статье, что сюжетные линии одного романа пересекались как лобачевские параллельные линии. Свет не без добрых людей: товарищи меня одёрнули, и поделом. Благополучно сдав экзамены по множеству математических дисциплин, не стоит так расслабляться, даже если цитируешь чужой роман. А уж если процитировал, нужно писать сноску. Это при том, что с университетских времён я знал, что никакие параллельные у Лобачевского не пересекаются.

А причина в народной мифологии: при Советской власти была, в общем неплохая, радиопередача для детей «Семинар нерешённых проблем». Заставкой к ней служила песня, где в частности, пелось:

Это, между прочим, была образовательная передача, которую делали неглупые люди, что уж говорить о людях обыкновенных.

Механизм этого парадокса был, кажется, следующий: у Лобачевского было что-то о параллельных, мы привыкли со школы, что они не пересекаются, значит, у Лобачевского-новатора они пересеклись.

Дело не в знании правильного ответа, а в том, что человек обуреваем гордыней. Если, как ему кажется, он знает правильный ответ, то он чванится этим, и какая-нибудь жена футболиста становится закономерной мишенью для его эмоций. И возникает испытание на смирение: можно всякому на ровном месте оскоромиться, даже зная историю вопроса. Но не у всякого будут рядом дружелюбные слушатели.

Мы должны исходить из презумпции того, что жена футболиста, – прекрасная жена.

Может, футболист этот не очень увлекается астрономией, а вот глянет на жену, и счастье его наполнит такой неодолимой силой, что он один оборет чужую команду. Такого результата в нашем футболе не наблюдается, но это совсем иная тема.

Мне-то само сочетание «миссис Россия» кажется довольно глупым.

Жена футболиста, что не слышала о движении небесных светил, может оказаться замечательной матерью (при этом не зная о существовании Агнии Барто), выберет по наитию грамотных репетиторов для детей, сохранит мир в семье. Есть такое понятие «бытовая мудрость» — вдруг она у неё есть? Откуда нам знать?

В прежние времена, и, возможно, в нынешние, энциклопедические знания вовсе не гарантия жизненного успеха, на это намекал Эйнштейн из старого анекдота. Да что там успеха – даже не гарантия хорошего настроения.

По этому поводу есть знаменитая сцена, всем нам знакомая с детства.

Герой в ней возмущался, что невежество его нового приятеля так же поразительно, как и его знания: о современной литературе, политике и философии он почти не имел представления. Когда оказалось, что он ровно ничего не знает ни о теории Коперника, ни о строении солнечной системы, тот просто опешил от изумления: «Чтобы цивилизованный человек не знал, что Земля вертится вокруг Солнца, — этому я просто не могу поверить»!

В ответ приятель стал объяснять герою (комиссованному военврачу), что его мозг похож на чердак, который нельзя захламлять ненужным, или пока ненужным знанием.

— Да, но не знать о солнечной системе!.. — воскликнул военврач, только что вернувшийся из Афгана.

— На кой чёрт она мне? — перебил товарищ нетерпеливо. — Ну хорошо, пусть, как вы говорите, мы вращаемся вокруг Солнца. А если бы я узнал, что мы вращаемся вокруг Луны, много бы это помогло мне или моей работе?

Этот приятель был прав, а вот его творец — не совсем. Конан Дойл сочинил этот эпизод ради красного словца: очевидно, что в каком-то запутанном деле астрономическое знание могло бы сильно помочь. Но куда интереснее точка баланса между тем, что мы должны знать «наизусть», и тем, что можно мгновенно посмотреть в Сети, — очень интересный вопрос.

Впрочем, выдуманный приятель военврача при всей спорности своих суждений вполне состоялся в жизни, чего я и желаю невыдуманной жене футболиста.