СТАКАН

Лишь край граненого стакана
Моих сухих коснется уст,
От Бреста и до Магадана
Я вспомню Родину на вкус.

Всеволод Емелин

По осени разные издания, теперь уже больше сетевые, начинают поздравлять граждан с Днём гранёного стакана. Впрочем, больше с этим усердствуют радиоведущие, потому что перед ними лежит список забавных новостей и шуток, которыми нужно перемежать песни и рекламу. Шуток при этом всегда не хватает.

Гранёный стакан для них – прекрасная тема, потому что это про алкоголь, а алкоголь у нас порождает массу обрядов, суеверий и легенд – как чокаться, каков порядок тостов, как лечиться от похмелья, понижать градус или не понижать, фронтовые сто грамм, Менделеев придумал водку, а скульптор Мухина – гранёный стакан.

Гранёный стакан – деталь удобная, потому что он вообще был унифицированной ёмкостью.

Интересен не он, а его почитание.

Много лет подряд он был главной мерой – на кухне и в быту. Двести грамм, пятая часть литра – в него сыпали крупу и муку. Стакан был мерой оплаты на базаре – «за стакан».

Алкоголики воровали эти стаканы из автоматов с газированной водой. В них наливали компот в пионерском лагере. В стаканах на подоконнике росли луковицы, выбрасывая к солнцу зелёные пальцы. Любопытствующие соседки прикладывали стакан к стенке (лучше – рядом с розеткой) и подслушивали разговоры соседей. В таких стаканах звенела железнодорожная ложечка, а бывалый пассажир говорил, что есть поезда с гранёными стаканами в подстаканниках, но вот лучше те, где в подстаканниках живут стаканы тонкого стекла.

Но тонкое стекло требовало именно подстаканника, а толстый гранёный друг был удобен в носке – положи его в карман, так не раздавишь.

Уже состарились те, кто не глядя, разливал по «сто семьдесят граммов на брата» (скучные люди в этом месте говорили, что по 166,6 – но не учитывали разный уровень водки в пол-литровых бутылках).

Вокруг гранёного стакана, как вокруг автомата Калашникова, выстроена целая культура разговоров, и все они, будто литургические тексты – неизменны.

С говорящих перед микрофонами радиостанций спрос невелик, а вот тысячи собеседников и собутыльников повторяют одни и те же истории – не на службе, без оклада.

Вот они, ещё не вполне познакомившись, но уже пропустив и по первой, и по второй, задают, наконец древний вопрос:

– Сколько у гранёного стакана граней?

Это в пьесе Венедикта Ерофеева «Вальпургиева ночь или Шаги Командора» герой говорит: «Наша запущенность во всех отраслях знания… подумать страшно! Я, например, у очень многих спрашивал: сколько всё таки граней в граненом стакане? Ведь у каждого советского стакана одинаковое количество граней. И представь себе – никто не знает. Из ста сорока пяти опрошенных только один ответил правильно, и то невзначай. Пока не поздно, я думаю, не начать ли в России эпоху Просвещения?…»1

Ответа на стеклянный сфинксов вопрос не знает никто.

Это науке и религии неизвестно – потому что стаканов было множество. Все они были разными, в том числе и по составу и прочности – сохранились советы домохозяйкам, как самостоятельно закалить стакан, – вскипятить его в кастрюле с водой, а потом дать медленно остыть. Такие же истории рассказывали про прочую посуду, украденную с заводов несунами до последней стадии закалки – в этих легендарных история стаканы вдруг сами рассыпались на множество осколков.

Однако на этом пути мы можем узнать много нового, если только не потеряли ещё живой интерес.

Но наш обыватель каков? Случилась у него в голове связка «Стакан» – «Мухина». И как он заслышит сочетание «гранёный стакан», так сразу захлопает глазами и выпалит: «Мухина!». «Му-хи-на!» А после того остолбенеет. Раньше ему говорили: «Птица!», и радовались, как безошибочно угадывают отзыв «Курица!». А на «Поэт!» всегда получишь: «Пушкин!»

Так вот, никаких документов о роли Мухиной в судьбе гранёного стакана не наблюдается – только воспоминания родственников и ворох разной достоверности газетных статей, в которых журналисты выпучивают глаза не хуже обывателей.

Меж тем стакан сперва звали «маленковским», и ныне молодые люди переспрашивают: «малиновским»?

Григорий Максимилианович Маленков недолгое время после смерти Сталина был Председателем Совета министров – примерно в те времена, когда гранёный стакан распространился повсеместно – в рабочих и студенческих столовых, в буфетах и на домашних кухнях. Но где он, Маленков? Истончился, доказывая ещё раз, что вождей со сложными отчествами быть не может.

А Мухина – осталась.

Образ советского гранёного стакана возник с унификацией производства в середине ХХ века. То есть, если раньше человек помнил, что в разных столовых и рюмочных, в трактирах и кабаках была разная посуда, то тут в каждое заведение общественного питания, а то и в каждый дом пришли миллионы и миллионы схожих стаканов.

Стаканы с разным количеством граней известны в стеклоделии давно. Был, по слухам, стакан Ефима Смолина, который царь Пётр Алексеевич хватил оземь, да тот стакан, на радость мастеру, и не разбился. (Или, наоборот, разбился, а Государь крикнул не то «Стакану быть!», не то «Стаканы бить!») — и началось. Эта история входит в обязательный набор всех рассказчиков – начиная от просвещённых алкоголиков и кончая экскурсоводами в Гусь-Хрустальном.

Вот контр-адмирал Виктор Ананьевич Дыгало пишет нам: «Ещё задолго до официального появления кают-компании на кораблях 1-го и 2-го ранга Российского флота имелись наборы отличной столовой и винной посуды, “дабы не ударить лицом в грязь, буде придется принимать иностранных гостей”. Составной частью этих наборов, изготовлявшихся бессчётными купеческими мануфактурами, были, естественно, стеклянные стаканы – малопрозрачные, теёмно-зелёного бутылочного тона, которые расписывались эмалевыми красками, и более дорогие, декорированные тонкой гравировкой прозрачные бесцветные кубки Императорского хрустального и стекольного завода. Вся эта посуда во время штормов билась в неимоверных количествах, ибо зафиксировать её гладкие формы на столе было почти невозможно. Правда, помогла русская смекалка: моряки во время качки застилали столы мокрыми скатертями (это применяют и сейчас), однако круглые по форме стаканы и кубки скатывались со стола и бились даже в этом случае. От удручающих трат казну избавил один из мастеров Императорского стекольного завода, который изготовил первый в России граненый стакан. Апробацию новшества российский император произвел самолично, откушав из него полынной водки. Он нашел, что “стакан осанист и по руке в пору”. От своих нынешних собратьев первый русский гранёный стакан отличался большой вместимостью, толстыми стенками и зеленоватым оттенком. Возможно, это обстоятельство привело к тому, что в народе, несмотря на постоянное обновление разговорного языка, водка сохраняла за собой былинное название зелена вина – что ни налей в такой стакан, все в нем казалось зелёным. Но главным достоинством этого стакана была его высокая прочность: даже при падении со стола на палубу он очень редко разбивался»2. Предполагается, что и на других флотах в то время была масса гранёной посуды – хотя прочность тут связана скорее с закалкой, чем с тем, что стакан не свалится со стола при шторме – на боку он, что ли, должен лежать в штатном положении?

Кроме прочности, главным качеством гранёного стакана является то, что он плотнее лежит в ладони, даже в грязной или мокрой. Грани мешают стакану выскользнуть и разбиться.

Дело ещё и в том, что гранёные рюмки и стаканы упоминаются среди продукции Измайловского завода 1676 года3. Гранёный стакан можно обнаружить даже у Веласкеса. Да и археологи обнаруживали такое чудо: «Хотелось бы упомянуть еще один фрагмент стакана: его тулово покрыто гранями, как у современных граненых стаканов, но грани нанесены шлифованием. Происходит он из надежно датированного слоя XVIII в.»4

Хранитель коллекции стекла Владимиро-Суздальского музея-заповедника Алла Чуканова пишет: «В XIX веке в стеклоделии применяются механические способы изготовления, в том числе прессование в специальные формы. В 1827 году в Америке фирма Джервис выпустила первую партию прессованных “граненых” стаканов. В России первый завод прессованного стекла был построен на станции Саблино близ Петербурга, о чем в 1908 году сообщил журнал «Стеклозаводчик». До этого прессованное стекло привозилось в Россию из Германии и Финляндии. В 1913 г. с пуском в ход ванной печи бельгийской системы прессованные «граненые» стаканы стали выпускаться на Уршельском заводе Ю. С. Нечаева-Мальцова»5.

Количество граней в стаканах нового времени было тоже различным – от восьми до десяти, и когда, сентябрьским днём кто-то начинает петь про мухинский стакан, то оппоненты тут же вынимают из рукава картину Петрова-Водкина с угрюмым псом, двумя варёными яйцами, чайником (это на самом деле самовар) и стаканом образца 1918 года. И чайник, и стакан там обладают плоскими гранями. Петров-Водкин рисовал гранёные стаканы неоднократно – в последний раз, кажется, в 1938 году. Но художники писали их и раньше – ещё до революции, те ещё, добротные мальцевские стаканы.

Странным образом 1943 год стал урожайным на новые стандарты – от введённых в армии погон, промежуточного патрона 7,62x39 Елизарова и Сёмина до прочих невоенных предметов. Этому году приписывают и стандарт на гранёный стакан – по дате его производства 11 сентября на Гусь-Хрустальном заводе. Да только сам стакан с гранями делался и раньше – незадолго до войны существовали посудомоечные машины для больших общественных столовых. Внутри них гранёный стакан входил в специальные гнёзда. Кстати, вместо Мухиной, иногда авторство отдают инженеру Славянову – но мутная вода расследований тоже утекает в песок.

Внутри стандартного рассказа о гранёном стакане вспоминают даже Каземира Малевича, видимо, приписывая изобретателю чёрных квадратов всё простое и угловатое.

Но стандарт на стаканы – кажущийся, потому что на каждом стеклоделательном заводе СССР порядки были свои. Технологи подчинялись директорам, а те — своим областным, республиканским начальникам, в другие времена — руководству совнархозов, а когда сдунул ветер перемен совнархозы – новым министерским начальникам, и во всей этой кутерьме технологи проявляли многогранную самодеятельность.

Разговор о количестве граней надо начинать и вовсе с того, что в старых стаканах была гранёной внутренняя поверхность, а не только внешняя.

Крепость же самого стакана не в гранях, а в варке стекломассы при температуре 1500°С, двойном обжиге, и, как утверждали, добавках свинца, приближающих стекло к хрусталю. Прочность калёных стаканов имела, правда, и оборотную сторону: уж если они бились, так громко и будто взрываясь.

Было множество гранёных стаканов – малогранные архаичные, затем гранёные стаканы с ободком сверху, потом гранёные стаканы с неполным гранением – до середины, со сложно профилированными гранями. Однако коллекционеры, будто отчаянные грибники, обнаруживают на барахолках, будто лисички на поляне, россыпи девяти–, тринадцати–, шестнадцати– и двадцатигранников.

Стаканы имели не десятки, а сотни разновидностей. Одни использовались в качестве тары для молочных продуктов – жидких сыров и сметаны, другие становились по-настоящему мерными и имели несколько рисок, иные вовсе снабжались ручками. Даже цвет стекла был различен, вплоть до зеленоватого и голубого.

Обычно считают стандартом двухсотграммовый десятигранник с ободком (его ещё называют «губа» или «Марусин поясок» — если налить всклянь6, то к объёму добавится пятьдесят грамм). Можно интерпретировать роль великого скульптора Мухиной (или её товарищей по этому заказу) так: она не выдумывала гранёного стакана, как Менделеев не выдумывал водки. Их вклад в определении неких пропорций, удобных для производства и контроля. В частности, поясок не только дополнительная риска для определения объёма, но и предохранение края от сколов при мойке в автоматах.

Стаканы предвоенного и военного времени, как правило, десятигранные, а современные изделия увеличили количество граней вдвое.

В невозможности ответить на пьяный вопрос о количестве плоскостей есть какая-то жизненная правда. Недаром, именно с помощью стакана Владимир Ильич Ленин объяснял смысл бытия: «Тов. Бухарин говорит о “логических” основаниях. Всё его рассуждение показывает, что он – может быть, бессознательно – стоит здесь на точке зрения логики формальной или схоластической, а не логики диалектической или марксистской. Чтобы пояснить эту, начну с простейшего примера, взятого самим тов. Бухариным. На дискуссии 30 декабря он говорил: “Товарищи, может быть, на многих из вас споры, которые здесь происходят, производят впечатление, примерно, такого характера: приходят два человека и спрашивают друг у друга, что такое стакан, который стоит на кафедре. Один говорит: “это стеклянный цилиндр, и да будет предан анафеме всякий, кто говорит, что это не так”. Второй говорит: “стакан, это – инструмент для питья, и да будет предан анафеме тот, кто говорит, что это не так”. Этим примером Бухарин хотел, как видит читатель, популярно объяснить мне вред односторонности. Я принимаю это пояснение с благодарностью и, чтобы доказать делом мою благодарность, я отвечаю популярным объяснением того, что такое эклектицизм в отличие от диалектики. Стакан есть, бесспорно, и стеклянный цилиндр и инструмент для питья. Но стакан имеет не только эти два свойства или качества или стороны, а бесконечное количество других свойств, качеств, сторон, взаимоотношений и “опосредствовании” со всем остальным миром. Стакан есть тяжелый предмет, который может быть инструментом для бросания. Стакан может служить как пресс-папье, как помещение для пойманной бабочки, стакан может иметь ценность, как предмет с художественной резьбой или рисунком, совершенно независимо от того, годен ли он для питья, сделан ли он из стекла, является ли форма его цилиндрической или не совсем, и так далее и тому подобное»7...

Эта цитата входит в нормативный список русского алкогольного разговора о гранёных стаканах – одна беда, переписчики и пересказчики опускают в ней кавычки и ленинские слова мешаются с бухаринскими, а подрастающее поколение и вовсе уверено, что вождь мировой революции написал как-то эссе «Диалектика гранёного стакана».

Но, что правда, так то, что стакан (или светлый образ его) у нас долго объяснял всё. К тому же он служил для развлечения: с ним была придумана масса застольных фокусов. К примеру, если наполненный доверху стакан грамотно бросить на пол так, чтобы он ровно стукнулся дном, то возникал кумулятивный эффект: жидкость из него струёй била в потолок. Военнослужащие люди отжимались, поставив ладони на перевёрнутые стаканы – и проч., и проч.

Так что вокруг универсальной ёмкости сложилась масса традиций, помимо счёта граней, который работает просто как тест на трезвость.

История гранёного стакана — это история про культ вещи. Человеческая природа подталкивает к тому, чтобы искать сакральное в простых предметах, и гранёное чудо лучший объект. Оно доступно и таинственно в то же самое время.

Во всякой культуре должна быть своя Чаша Святого Грааля, и нам она выпала ребристая.

Чтобы вещь была пригодна для культа, она должна быть небольшой, полезной в хозяйстве и овеяна славой былых времён.

Вот он вам, гранёный стакан.

Простая вещь.